Книга Пустите меня в Рим - Елена Чалова

Меня загрузили в машину к Ромилю, там сидела Светка, которая не нашла ничего лучшего, как сказать:

– Ну ты, чучело, даже замуж нормально выйти не можешь!

– Светка, шуба цела, я даже не крутилась, чтобы этот урод ее не порвал... – Зубы у меня стучали, и Светка, тихо отматерив меня и шубу, извлекла на свет уже знакомую мне темно-бордовую капсулу. Я замотала головой. Тогда она позвала Ромиля, и в следующую минуту мне в руку сунули початую бутылку коньяка. Я, не раздумывая, хлебнула. Кашляла я долго. Потом оказалось, что мы уже едем.

– А где Дим? – Я озиралась, но в машине, кроме Светки и Ромиля, никого не было.

– Он с ребятами в машине, не нервничай.

– А что они с Андреем сделали?

– Да ничего. По морде надавал ему твой Дим, и поделом, я бы и от себя добавила, – заявила Светка.

Потом я некоторое время приводила себя в порядок, Дим отмывался и менял безнадежно испорченный костюм на джинсы и свитер, извлеченные из багажника запасливого Платона. Костюм был, между прочим, не дешевый и мне очень нравился. А уж каких трудов стоило заставить Дима его купить! Он все сопротивлялся под девизом «на фига козе баян»? То есть зачем программеру костюм? Решающим аргументом оказалась фраза Никиты:

– Зря ты, Димыч, паришься – полезная вещь, между прочим. Главное – выбрать классику, тогда хватит надолго. Я лично в своем уже лет пять хожу на все свадьбы и похороны.

Сраженный таким прагматизмом, Дим позволил увлечь себя в магазин, и костюм – очень красивый, темно-серый в тонкую-тонкую классическую полоску – был куплен. А теперь вот испорчен. Жаль, если безнадежно.

Наконец все опять оказались за столами. Остаток вечера помнится мне смутно – я не очень хорошо переношу коньяк на пустой желудок. Впрочем, одна сцена врезалась в память довольно ярко: здорово подгулявший Сева стоит перед Димом, держа того за свитер, и произносит трогательную речь. Дело происходило в курилке, куда я лично выбралась подышать свежим воздухом, потому что в зале было душно. Судорожно затягиваясь сигаретой, я смотрела, как этот чертов красавец, пьяный в лоскуты Сева, тянет петлю на свитере и бормочет:

– Ты на меня не сердись за Таньку... глупая была идея (брови мужа вопросительно изогнулись)... Да и не хотел я ее отбивать, это все так (брови насупились, а глаза любимого уставились на меня весьма злобно)... если хочешь знать, это все ради тебя! Да! Мы же дружили с тобой столько лет, с самого детского садика. Помнишь, если меня обижали и я плакал, ты меня утешал. Так вот обнимал и утешал... – Он сделал попытку обвить шею Дима руками, и теперь уже я весьма вопросительно уставилась на мужа, потому как в голосе Севы отчетливо зазвучали такие нежные интонации, что вопросы так и запрыгали в моем разгоряченном трудным днем и алкоголем сознании.

Дим замотал головой и шарахнулся в сторону, впечатавшись плечами в стену. Сева покачнулся, не найдя желанной опоры, и тоже прислонился к стене. Мужа он из цепких пальчиков выпустил, а я, вздохнув с облегчением, прислушалась к его лепету с любопытством:

– Все из-за этой женщины... – бормотал Сева, глядя на меня с пьяной мрачностью. – Кому нужны все эти браки? Ну жили бы просто, многие так... Удобно даже, она готовит, стирает, то-се... Но я не хочу верить, что для нас все потеряно! – Он опять развернулся к Диму и судорожно начал искать опору, протягивая к нему руки. – Многие великие люди были женаты, но это не мешало им сохранять настоящие чувства к друзьям!

Дим слушал этот бред, глядя на друга детства остановившимся взглядом и забыв про сигарету. Табачное изделие не замедлило отомстить и обожгло ему пальцы. Выругавшись не слишком интеллигентными словами, Дим отшвырнул бычок, схватил меня за руку и потащил прочь из курилки.

Стараясь не слишком пошатываться на каблуках и одновременно контролировать выражение лица, я пробормотала:

– А вот что он, интересно, имел в виду, говоря о настоящей мужской дружбе?

– Не то, что ты подумала!

Больше инцидентов никаких, к счастью, не случилось. Гости пели, пили, танцевали, играли в дурацкие игры. Мишаня пришел с Ларисой, а Ника, которую я тоже пригласила на свадьбу, сидела тихонько в уголке и выглядела не особо веселой.

Домой мы отгрузились первыми, оставив гостей догуливать. И только оказавшись в знакомом тепле дома, я разревелась. Как-то удивительно, но раньше слезы даже близко не появлялись, хотя я всегда легко плачу. Зато теперь из меня буквально лило. Дим покачал головой. Помог мне раздеться (я и забыла про свое супербелье), уложил в кровать и напоил чаем. А потом просто баюкал, пока я не заснула, сжимая его руку и лепеча какую-то чушь про то, что предприятие, которое так скверно началось, должно дальше идти просто идеально, ведь так всегда говорят: если все неприятности случатся вначале, то потом все будет хорошо. Ведь правда же?