Книга Ключ истины - Нора Робертс

— Ради славы?

— И ради нее тоже. А еще ради власти. Всего этого, — он раскинул руки, словно обнимая свой мир, — все это никогда, никогда не будет принадлежать им. Мягким сердцам и слабостям смертных нет места в мире богов.

— Но боги любят, ненавидят, вожделеют, интригуют, воюют, смеются, плачут. Это слабости смертных?

Кейн вскинул голову:

— Интересно! Ты будешь спорить, зная, кто я, зная, каковы мои возможности? Зная, что я перенес тебя сюда, за завесу силы, где ты не более чем муравей, которого можно уничтожить одним щелчком? Я могу убить тебя силой мысли.

— Можешь? — Джордан намеренно обогнул хрустальный гроб. Он не хотел, чтобы между ними была даже тень Даны. — Почему же не убил? Или ты предпочитаешь пугать и провоцировать женщин? Но когда перед тобой мужчина — это совсем другое дело, правда?

Удар отбросил его назад футов на десять. Почувствовав вкус крови во рту, Джордан сплюнул в примятые цветы и встал. Лицо Кейна выражало не только силу, но и ярость. А гнев — свидетельство слабости.

— Туман и зеркала. Но у тебя кишка тонка, чтобы драться как мужчина. Кулаками. Один раунд, сукин ты сын. Один раунд по моим правилам.

— По твоим правилам? Не тебе здесь ставить условия. Сейчас ты узнаешь, что такое боль.

Ледяные пальцы с острыми как лезвия ногтями вонзились в грудь Джордана. Невыносимая боль заставила его рухнуть на колени, из горла невольно вырвался крик.

— Проси, — надменно бросил Кейн. — Проси пощады. Умоляй.

Собрав остатки сил, Джордан поднял голову и посмотрел прямо в глаза Кейну.

— Поцелуй меня в…

Перед взором Джордана поплыл туман. Сквозь ужасный рев он различил чей то крик, почувствовал струю тепла, развеивающую смертельный холод.

Мозг пронзил полный ярости голос Кейна:

— Мы еще встретимся!

Хоук потерял сознание.

— Джордан! О боже, боже! Джордан, очнись!

Сначала ему показалось, что он лежит в лодке, которую судорожно раскачивают волны. Грудь горит огнем, голова гудит и пульсирует болью. Наверное, он тонет. Нет! Его кто то спасает, прижимаясь теплыми губами к его губам. Насильно возвращает к жизни.

Но откуда в открытом море безумно лающая собака?

Джордан открыл глаза и увидел Дану.

Бледная как полотно, но ему все равно было приятно на нее смотреть. Дрожащей рукой Дана провела по его лицу, погладила волосы и тут же крепко обняла.

В коридоре Мо яростно лаял и бросался на дверь спальни.

— Какого черта? — с трудом спросил Джордан и удивленно уставился на смеющуюся Дану.

— Ты вернулся! Да, ты вернулся! — Это был смех на грани истерики, и она с трудом сдерживалась. — У тебя губы в крови. Губы и грудь. И ты… такой холодный.

— Погоди минутку…

Джордан и не пытался пошевелиться. Еще рано — даже поворот головы вызвал жуткий приступ боли и тошноты.

Но то, что он видел, принесло облегчение. Он в спальне Даны — лежит на ее кровати, или, точнее, на ее коленях, а Дана прижимает его к груди, словно кормит ребенка.

Неплохо, если бы он не чувствовал себя так, словно его переехал грузовик.

— Я спал…

— Нет. — Она прижалась щекой к его щеке. — Не спал.

— Сначала… наверное, нет. Дылда, у тебя в доме водится виски? Мне нужно выпить.

— Есть бутылка «Пэддис».

— Если нальешь на три пальца «Пэддис», дам тебе тысячу долларов.

— По рукам! — Ее смех все еще был похож на всхлипывание. — Ложись. Сейчас принесу. Укройся — ты весь дрожишь.

Дана набросила на него простыню и заботливо подоткнула, соорудив нечто вроде кокона.

— Господи Иисусе! — опять воззвала она к высшей силе, наклоняясь к Джордану. — Тебе обязательно нужно согреться.

— Две тысячи, если уложишься в сорок пять секунд.

Она пулей вылетела из комнаты, и Джордан подумал, что ему не так уж плохо, если он способен восхищаться красотой обнаженного тела Даны.

Через секунду на кровать прыгнул Мо, и Джордан вздрогнул от боли. Он хотел выругаться, но лишь вздохнул, увидев, что пес тихо зарычал, обнюхал простыни, затем лизнул его в лицо.

— Да уж!.. Будем знать, как выгонять тебя из спальни просто потому, что нам хочется заняться сексом без свидетелей.

Мо заскулил, ткнулся носом в плечо Джордана, три раза повернулся вокруг своей оси и лег рядом.

Дана влетела в комнату так же быстро, как вылетела из нее, — в одной руке бутылка, в другой стакан. Налив явно больше чем на три пальца, она просунула руку под голову Джордана и поднесла стакан к его губам.

— Спасибо, теперь сам справлюсь.

— Хорошо. — Дана осторожно опустила его голову на подушку и сделала глоток прямо из бутылки.

Желудок охватило огнем. Наверное, Джордан почувствовал то же самое. Она достала из шкафа халат.

— Наденешь? А мне нравилось смотреть на тебя без этого…

Дана не хотела признаваться, что она чувствует себя так, словно ее кожу натерли льдом.

— Не надо было нам выгонять собаку.

— Да, мы с Мо только что это обсуждали. — Джордан положил ладонь на широкую спину пса. — Это он тебя разбудил?

— Он и твой крик. — Дана, вздрогнув, села на край кровати и сдвинула простыню. — О Джордан! Твоя грудь…

— Что такое?

Он опустил взгляд. Там было пять царапин, похожих на следы от ногтей. Слава богу, не очень глубоких. Правда, они кровоточили и причиняли сильную боль.

— Я испачкаю тебе постель.

— Отстирается! — Дана с трудом сглотнула слюну. — Нужно обработать эти царапины. А пока я буду ими заниматься, расскажи, что, черт возьми, он с тобой сделал.

В ванной, куда Дана пошла за антисептиком, она оперлась обеими руками на раковину и приказала себе глубоко дышать, пока не избавится от ощущения, что в горло вонзаются острые бритвенные лезвия.

Теперь она знает, что такое страх. Она боялась, когда на остров обрушился шторм, а черные волны хотели проглотить ее, но тот пронизывающий до костей ужас не шел ни в какое сравнение с чувством, которое она испытала, когда исполненный боли крик Джордана вырвал ее из объятий Морфея.

Дана пыталась сдержать слезы. Теперь, когда необходимо действовать, слабости не должно быть места. Взяв все, что нужно, она вернулась в спальню.

— Вот аспирин. — Она протянула Хоуку блистер и стакан. — Ничего более сильного у меня нет.

— Пойдет. Спасибо. — Джордан проглотил две таблетки, запил водой. — Послушай, я сам справлюсь. Насколько я помню, ты не очень хорошо переносишь кровь.