Книга Патологоанатом. Истории из морга - Карла Валентайн

рулеткой и спросила:

– Лала, что случилось?

Я, действительно, в последнее время, была сама не своя, да и поведение Себастьяна отнюдь не способствовало улучшению настроения. Мы были вместе уже около десяти месяцев. Мы разговаривали с ним почти каждый день, но пару раз он исчезал на два или три дня, словно испаряясь с поверхности земли. В мой день рождения мне сделали операцию, но я не смогла связаться с ним ни в тот день, ни на следующий. Он не позвонил и даже не прислал СМС, чтобы поинтересоваться, как я себя чувствую. Потом он снова исчез, и в мою душу начали закрадываться нехорошие подозрения. Мое настроение было для меня совершенно нехарактерным. Я не люблю быть несчастной, но не знала, что мне делать.

Однако решение приняли без меня. В тот вечер я была страшно удивлена звонком с незнакомого номера. Я ответила своим обычным «алло».

Ответное приветствие было, правда, не вполне обычным.

– Вы Карла? – неприязненно спросил незнакомый женский голос.

Я растерялась, и мне потребовалось несколько мгновений, чтобы ответить.

– Да, – сказала я, впрочем, с вопросительной интонацией, словно сомневаясь в этом, хотя, на самом деле, мне следовало бы поинтересоваться, что за невежливая особа говорит со мной по моему телефону.

– Вы не могли бы сказать мне, почему мой муж записал номер вашего телефона в черную записную книжку, которую он прячет под кроватью? В нашем доме? В месте, где спит наш ребенок?

Я всхлипнула и положила трубку.

Его частое отсутствие.

То, что он всегда приходил ко мне, но ни разу не пригласил меня к себе.

Отсутствие в тот вечер, когда меня оперировали.

Все кусочки сложились в картину: я не была его подругой, я была другой женщиной.

После этого телефонного звонка я почувствовала себя плохо. В самом деле, мне никогда в жизни не было так плохо. Было такое ощущение, что какая-то злодейская тварь, разбила груду тухлых яиц, натолкла туда острые лезвия и кучу мерзких личинок и старательно втерла эту смесь мне в живот. Я почувствовала, как кровь отхлынула от лица – в коже появилось покалывание, в тех местах, где кровь покинула капилляры, лишив мою кожу живительного кислорода. Конечности мои тоже похолодели: ледяные иглы кололи пальцы, холод поднялся по ногам вверх, и скоро мой живот превратился в холодную, болезненную яму. Я посмотрела на руки – ногти были синими. У меня закружилась голова, мне стало дурно. Где моя кровь? Куда она делась? Может быть, меня сейчас вырвет всей моей кровью? Нет, давление в груди говорило, что вся кровь собралась у меня в сердце; мое сердце, этот выносливый и хрупкий, как описывал его Гален, орган, переполнен кровью настолько, что уже не может нормально биться, и сейчас лопнет. Одновременно, я почувствовала такую боль в низу живота, что схватилась руками за это место.

Спотыкаясь, я вошла в ванную и увидела в зеркале труп, такой же, как те трупы, с которыми я каждый день работала: бледная, восковая кожа, запавшие глаза, синие губы. Я никогда в жизни не падала в обмороки, но видела, как это случалось с другими, и смутно догадывалась, что со мной происходит. Я приблизила лицо к зеркалу. Зрачки расширились так, что глаза казались черными. Я смотрела в зеркало и не узнавала себя в своем собственном отражении: передо мной стояла загнанная в стеклянный куб Кровавая Мэри. Я оперлась руками о зеркало, чтобы устоять на ногах. На верхней губе я заметила капли холодного пота; потом я начала падать, и увидела у своих ног красное пятно крови. Это алое пятно перед моим ледяным лицом, было последним, что я видела.

Я рухнула на пол.

У меня случился выкидыш.

Не знаю, сколько времени я пролежала в ванной, скорчившись на старом потертом коврике, то теряя сознание, то снова приходя в себя. Не думаю, что я теряла сознание от серьезной кровопотери. Я просто не хотела просыпаться.

Пока не хотела.

Моя соседка, адвокат Дениз, возвращалась домой позже, чем я, и, когда она, наконец, вернулась и вошла в ванную, то обнаружила там меня, лежавшую, как это ни смешно звучит, в эмбриональной позе на коврике.

– Боже мой, Карла, что случилось?

– У меня выкидыш, – спокойно ответила я. – Сама не знаю, отчего… Я даже не знала… – я не договаривала предложения, у меня просто не было сил произнести их до конца.

– Тебе надо в госпиталь! – крикнула Дениз, упав на колени рядом со мной.

Госпиталь находился в десяти минутах ходьбы от нас. Это я знала точно, потому что там работала. Я там вскрывала умерших детей.

Я и сама знала, что надо ехать.

Мне на несколько дней дали освобождение от работы, прописали постельный режим, антидепрессанты, обезболивающие, снотворные и антибиотики. Все это фармакологическое великолепие плясало у меня в желудке, как горящие спички, потому что таблетки надо было принимать во время еды, но есть я была не в состоянии. Да, собственно, мне и не хотелось.

Просыпалась я после полудня и праздно лежала в кровати и смотрела в окно. Мне нравилось смотреть на небо, когда наступали сумерки. Было что-то умиротворяющее в покрывале, которое постепенно окутывало все предметы до тех пор, пока не оставалась одна чернота, рассеиваемая только светом луны. Совершенно неожиданно для себя я обратилась к религии. Это было не внятное, последовательное обращение; мне просто нравилось ощущение холода, когда я прижимала к своему пылающему лбу темно-красные гематитовые четки. Когда сгущались сумерки, я принимала следующую снотворную таблетку, и только после этого выпускала из рук нагретые моими пальцами бусинки. Последнее, что я видела, прежде чем уснуть, это кровь выкидыша, частицы которой до сих пор прятались у меня под ногтями.

Глава 8

Голова: «Я теряю голову»

Я не желаю знать твои секреты,

Они давят мою бедную голову.

Ричард Эшкрофт

Я была полностью поглощена своими действиями. Единственное, что могло спасти меня – это сосредоточенность: сосредоточенность и этапность манипуляций. Я уже смочила водой волосы женщины, лежавшей на прозекторском столе и гребнем проделала горизонтальный пробор в волосах на затылке – тонкая полоска обнаженной белой кожи протягивалась теперь от уха до уха. Тем же гребнем я откинула часть волос вперед, а часть – вниз, на шею, приподнятую над столом подложенным под нее резиновым валиком. Теперь я сменила гребень на скальпель. Этим скальпелем я с силой провела вдоль пробора, раскрывая скальп. Края тонкой кожи разошлись, обнажив