Книга Четвертое июня. Пекин, площадь Тяньаньмэнь. Протесты - Джереми Браун

среди одного миллиарда китайцев.

Оркеш пояснял: «Если вы [раньше] не встречали группу людей, а они вдруг оказались повсюду, вы просто не привыкли к этому, [потому] сразу же проявилась дискриминация» [там же].

В 1989 году студент Пекинского педагогического университета Оркеш Делет бросил вызов условностям. В 1990 году его друг так описал поведение Оркеша до начала студенческого движения в апреле 1989 года: «Каждую ночь у него на уме было только одно. Он хотел пойти на вечеринку. А если ему не удавалось пойти, он организовывал свою собственную» [Kahn 1990: 190]. Тридцать лет спустя Оркеш считал, что воспитание в уйгурской семье привило ему дух праведного бунтарства, готовность говорить, когда другие молчат. Урок, который он усвоил, заключался в следующем: «Вы должны сопротивляться, когда над кем-то издеваются… Ничего подобного вы не найдете ни в китайцах, ни в ханьском китайском образовании» [Kuo & Turkel & Dölet 2019]. Оркеш сказал, что именно поэтому в ночь на 17 апреля он принял судьбоносное решение выступить с речью перед большим собранием студентов Пекинского педагогического университета. Когда он появился, толпа гудела и ждала, что же произойдет. Оркеш крикнул «уступи дорогу», и толпа расступилась, открыв ему путь, далее он произнес свое китайское имя – Уэр Кайси, название университета, где он учился, и номер общежития, он хотел, чтобы слушатели запомнили его как храброго бунтаря [Lim 2014: 64]. Он объяснял: «В нашей культуре, в том, как меня воспитали… Я просто чувствую, в какой момент и что мне нужно сделать, это инстинкт». Благодаря своей речи 17 апреля Оркеш стал известным лидером студенческого движения. И хотя движение не делало акцента на этнических проблемах, коллективный дух способствовал более гармоничной атмосфере в Пекине. Оркеш вспоминал, что за 50 дней протестов он не чувствовал дискриминации из-за своего уйгурского происхождения [Kuo & Turkel & Dölet 2019].

В то же время многие уйгуры и другие мусульмане в Китае чувствовали, что с ними обошлись неуважительно – из-за публикации книги под названием «Сексуальные обычаи», оскорбляющей ислам. Гнев из-за издания этой книги вызвал массовые протесты в мае 1989 года, которые сильно отличались от студенческих маршей, но повлияли на события по всей стране. Протесты мусульман побудили студентов выйти на улицы, а также дали понять высшему руководству, что протесты идут по нарастающей и окружают правительство с разных сторон. Книга «Сексуальные обычаи», авторами которой являются Ке Ле и Сан Я, была опубликована издательствами «Шанхай Вэньхуа Чубаньши» и «Шаньси Сиван Шукань» в марте 1989 года. По словам антрополога Дрю Глэдни, в книге «минареты сравниваются с фаллосами, гробницы – с вульвой, а паломничество в Мекку рассматривается как предлог для оргий и содомии – с верблюдами, не меньше» [Gladney 1992: 165–184]. 6 мая 1989 года цензоры в Пекине остановили продажу книги и приказали уничтожить все существующие экземпляры на том основании, что книга нарушает религиозную политику Китая. В тот же день более десяти тысяч мусульман прошли маршем в Ланьчжоу, неся знамена с надписями на арабском и китайском языках. Один из них гласил: «Поддержать Коммунистическую партию». Другой требовал: «Казнить Рушди Китая», связывая «Сексуальные обычаи» с противоречивым содержанием «Сатанинских стихов» Салмана Рушди, опубликованных в 1988 году [Е Лан 2008].

Призывы убить авторов «Сексуальных обычаев» намекали на то, что запрета книги недостаточно, чтобы остановить протесты. 12 мая официально одобренный марш в Пекине, в котором приняли участие представители уйгуров, народности хуэй, киргизов и казахов, требовал ареста авторов книги и закрытия издательства «Шанхай Вэньхуа Чубаньши». Государство немедленно выполнило требования. Протестующие также выступили против книги в тот же день в Хух-Хото, Ланьчжоу и Синине, как показано на рис. 18.2. В Ланьчжоу люди сожгли более 100 экземпляров книги. Они также штурмовали здание правительства провинции, били стекла и сражались с полицией. Полиция арестовала 36 человек, отметив, что 35 из них были мусульманами хуэй, а один – ханьского происхождения. В Синине более четырех тысяч человек прошли маршем к резиденции руководства провинции Цинхай и устроили сидячую забастовку, требуя диалога с чиновниками. В конце концов делегацию протестующих пустили в здание, где они предъявили свои требования: конфисковать все экземпляры «Сексуальных обычаев», закрыть издательство и казнить авторов и издателей книги [Уюэ шиэр жи 1989].

Зная о полемике вокруг книги, но не зная о действиях правительства против ее авторов или издателей, 15 мая около 20 тысяч мусульман устроили марш в Сиане. Местные власти поддержали протест. По словам Джозефа У. Эшерика, студенты Университета Сианя не выходили на улицы в больших количествах с 4 мая, но «как только мусульманам разрешили провести демонстрацию, студенты подготовили собственный марш… Потребовалось [участие] мусульман, чтобы нарушить запрет на уличные мероприятия в Сиане» [Esherick 1991: 91].

Когда стало ясно, что тихий запрет «Сексуальных обычаев» никого не удовлетворил, 16 мая пекинские власти наконец объявили, что книга запрещена, 95 240 экземпляров уничтожено, издательство закрыто, а авторы и редакторы книги были строго наказаны по закону. Сотрудник Управления новостей и публикаций города Шанхай отправился в Пекин, чтобы официально извиниться перед Китайским мусульманским сообществом[77].

Это заявление не смогло остановить акции протеста в Урумчи и Иньчуане 18 мая. В Иньчуане, столице Нинся-Хуэйского автономного района, 4500 представителей народности хуэй прошли маршем и подали петицию региональным властям, которые встретились с ними [Шаньси 1989]. В Урумчи протестующие не встречались с политиками. Они столкнулись с войсками НВП, которым председатель Синьцзяна Темюр Дауама приказал силой разогнать мусульман-демонстрантов. Протесты в столице Синьцзяна начались утром 18 мая, когда около 30 тысяч человек, многие из которых были студентами, вышли на марш в поддержку голодовки в Пекине. Согласно отчету представителей НВП, к студентам присоединились «некоторые группы мусульман, использовавшие “Сексуальные обычаи”, по которым вопрос уже был решен ЦК КПК, как предлог для проведения демонстраций по религиозным вопросам» [Чучжи туфа 1990: 89].

18 мая протестующие разошлись без происшествий, но на следующий день собралось еще больше участников. Когда студенты покинули главную площадь Урумчи около 17:30, несколько тысяч «групп мусульман» прошли маршем и произнесли речи, которые в официальном отчете были названы «подстрекательскими».

Незадолго до 19:00 несколько сотен протестующих осадили Синьцзянский народный конгресс и штаб-квартиру партии, разбили 7300 оконных стекол и повредили 49 автомобилей. Пожарная машина расчистила путь сквозь толпу более чем 650 военнослужащим НВП, применившим слезоточивый газ и спецсредства в ходе трех «контратак» для разгона демонстрантов, арестовав при этом не менее 51 человека [там же: 90–92]. По словам Дрю Глэдни, несколько уйгуров, арестованных за участие в протестах 19 мая, спустя несколько лет все еще находились в тюрьме. Это было несправедливо по отношению к уйгурам. В то время как хуэй в других частях Китая во время протестов против «Сексуальных обычаев» пользовались поддержкой правительства, уйгуры подвергались жестокому обращению [Gladney 1992: 167].

Реакция мусульман на «Сексуальные обычаи» – наряду с расправой в Лхасе и антиафриканскими протестами в Нанкине – эпизоды в общей истории освободительных движений 1988 и 1989 годов. Они воспринимались как маргинальные события, которые мало кто заметил из-за внимания всего мира к студенческому движению и расправе в Пекине. Это прискорбно.

Для мусульман в Китае оскорбления их религии были центральными, а не маргинальными событиями. Для тибетцев расправа в Лхасе стала такой же травмой, как пекинская трагедия для жителей столицы. А расизм по отношению к африканским студентам в Нанкине и национализм по отношению к этническим меньшинствам отражал реальность Китая 1980-х годов. Лидеры студенческих протестов и высокопоставленные чиновники КПК в равной степени хотели сильного Китая во главе с образованными городскими ханьцами, которые противостояли бы