Книга Пария - Лин Эфа

мне. Жазы подготовился основательно, запугал девочку как следует.

Сам Жазы приходил ко мне каждый вечер, пытался беседовать, ухаживать, лез с поцелуями, признавался в чувствах и желаниях. Я же как могла, отказывала ему, аргументируя это тем, что хочу принципиально дождаться своего совершеннолетия. И он практически всегда уступал мне, за что я в какой-то степени была ему благодарна. Иногда мне даже казалось, что он возможно и правда любил меня, по крайней мере когда-то. Но так казалось только до того момента, пока он не впадал в бешенство от моих отказов.

Время шло, а меня никто не рвался вытаскивать из лап орков. Вот тебе и всепоглощающая любовь шосса. Было так больно и обидно, что он меня не искал. Я уже больше двух месяцев находилась в заточении. Ещё два и наступит мой день рождения, тогда мне уж точно не спастись. Я видела этот предвкушающий, лихорадочный блеск в глазах моего ночного кошмара и он начинал все сильнее злиться моим отказам. Я металась в отчаянии словно птичка зажатая в тиски, не могла ничего придумать, чтобы справиться самой. Безысходность все больше давила тонной глыбой по ночам.

В этот день Жазы пришёл ко мне по-особенному злой. Не знаю, что уж там произошло, но выглядел он взбешённым и это сулило мне мало приятного. Он возник в дверном проеме слегка выпившим и с бутылкой эля в руках, похабно улыбнулся запирая за собой дверь.

— Ну, привет, птичка моя в клетке. — садится на кровать у моих ног, — Скучала по мне сегодня, а?

— Жазы, ты пьян… — напряглась я.

— Хм, вижу, что нет. — отпивает эль, — Но знаешь, это не страшно, я давно уже понял, что ты никогда не захочешь меня. — пьет из фляги еще, утирает рот рукавом, — И, понимаешь ли, солнышко, я ведь не обязан ждать ещё два месяца, я могу взять тебя прям здесь и сейчас. Раз уж взаимности мне все равно не добиться. — делает ещё пару глотков и тянется ко мне.

Я попыталась увернуться, встать с постели, но он перехватил меня одной рукой за волосы и усадил обратно. А второй грубо провёл по губам, шее, больно сдавил грудь, и начал медленно расстегивать пуговицы. Меня охватила паника, нужно было что-то предпринять, как-то убедить его, потянуть ещё хоть немного времени.

— Нет, Жазы! — упираюсь руками ему в грудь, — Только не так! — поспешно затараторила, в попытке вразумить орка, — Я хочу оставаться в здравом уме, прошу тебя! Я отвечу тебе взаимностью в свой день рождения, но не раньше! Если ты дашь слово, не трогать меня сейчас. Обещаю, я буду хорошей девочкой! Пожалуйста!

Он остановился, внимательно всматриваясь в моё перепуганное лицо и что-то для себя решая. А через секунду выпустил из своего захвата. Я облегченно выдохнула.

— Хм… Дааа, ты праваааа, Мятааа. — протянул он уже более пьяно, но на удивление спокойно, — Я хочу видеть в твоих глазах страсть, а не страх и ужас. Скажи, чем я так тебе противен?

— Ты не противен, я боюсь тебя. — старалась врать, как можно убедительней, — Вся эта ситуация с моим похищением, это заточение в четырёх стенах, давит на меня, мне просто страшно. Может, если бы ты позволил мне… — закончить он мне не дал, грубо прервав.

— Нет! Хитрая, мелкая девка! Из комнаты ты не выйдешь, пока не станешь моей и телом и сердцем! Поняла? — рычит мне в лицо, грубо обхватив одной рукой за подбородок, — И для начала, ты должна отвечать на мои поцелуи! Иначе я перестану тебя кормить! Слишком много ты о себе возомнила, я ведь могу быть и жестоким орком.

— Да-да, хорошо, я поняла. Я все поняла. — слёзы градом полились из глаз.

— Умница! А теперь поцелуй меня. Сама.

Выбора у меня в данный момент не было, я прекрасно понимала, что сейчас не время и не место оказывать ему сопротивление. Поэтому дрожащими руками обхватила его лицо и поцеловала в губы, стараясь не сразу отстраниться, будто мне не было противно. А он впился в меня словно пиявка, пытаясь сунуть свой язык мне в рот.

— Прости, Жазы, я не умею целоваться, я ещё никогда не целовала мужчину. — снова соврала, мягко отстраняясь и подставляя ему щеку, но не отталкивая от себя.

— Ничего, девочка моя, я тебя всему научу. Только не смей меня отталкивать. — уже без злобы прошептал он мне в шею, целуя.

— Хорошо. — ответила, делая вид, что смущаюсь, а саму колотило от отвращения. Единственные губы, которые я хотела целовать, все никак не являлись спасать меня.

— Да, вот так. — похабно улыбается, облизнув свои тонкие губы, — Такая покладистая ты мне нравишься ещё больше. Пожалуй, это того стоит, дождаться твоего совершеннолетия. — шепчет, целуя мои ключицы, — На сегодня я тебя оставлю. Сладких снов, Мята. — и снова целует в губы, но уже мягко, а мне приходится кое-как ответить поцелуй.

Когда Жазы ушёл, я прорыдала несколько часов. Глаз не получалось сомкнуть до рассвета, настолько меня раздирала собственная беспомощность. А ещё все та же обида, от того, что шосс меня не искал.

На рассвете в моё окно постучала птица, от неожиданности я подпрыгнула на месте. Глазам своим не поверила, это была белая карима, что-то вроде нашего голубя. Прекрасные почтовые птицы, кажется судьба все же мне благоволила. Пулей подбежала к окну и с жаром заговорила:

— Милая карима, только не бойся, не улетай! Боже, как я рада видеть хоть что-то живое. Я уже и не надеялась на подобное чудо. Ты меня понимаешь?

Птичка, которая хотела было улететь, вдруг прислушалась, выпучив свои глазки бусинки, а я в надежде продолжила. Я не могла упустить такую возможность, только бы она меня слышала и понимала. План сразу же созрел в голове, я их уже тысячи прокрутила за эти месяцы.

— Карима, я в ловушке, в опасности, мне очень нужна твоя помощь! Как только я добуду бумагу и перо, ты должна передать кое-кому записку. А до тех пор прилетай ко мне каждый день на рассвете, только чтобы тебя никто из орков не видел. Слышишь?

Карима расправила свои крылья и закивала головкой, что-то курлыча. И я очень надеюсь, что это означало, что могу рассчитывать на ее помощь.

Дальше я стала ждать прихода Жазы, теперь мне нужно любым способом заполучить бумагу и чем написать записку. До самого завтрака, я была словно на иголках ожидая орка, но пришла Хитони.

— А где Жазы? — та, как обычно, молчала и глаз не подняв в мою сторону, — Он придёт в обед?