Книга Необыкновенная жизнь обыкновенного человека. Книга 4. Том 1 - Борис Яковлевич Алексин

слуха раненого. Фельдшер, нагнувшаяся к больному, поднялась, подошла к краю машины и сказала:

— Комиссар требует, чтобы оперировали его здесь, если это надо.

Майор развёл руками, а в это время санитары уже перекладывали раненого на носилки. Оперировал комиссара Борис, вызвав на помощь Картавцева. К этому времени самый опытный врач медсанбата Башкатов уже совсем не вставал с постели.

Через полчаса рану удалось зашить, сверху наложили плотный слой марли и ваты. Ловкие руки Кати Шуйской, взявшейся делать перевязку комиссару, быстро и туго забинтовали раненого, ему сразу стало лучше. Выпив кружку горячего чая с небольшим количеством вина, он совсем повеселел:

— Спасибо, доктор, — сказал он, — как ваша фамилия?

— Алёшкин, — ответил Борис. — А вы, товарищ полковой комиссар, не разговаривайте, а то все мои труды пропадут даром.

В это время в медсанбате появился Перов. Он подъехал вместе с группой автобусов и санитарных машин. На одну из этих машин и погрузили раненого комиссара. Перов решил сопровождать его сам и немедленно отправился в путь. Надо отметить, что с того момента, как Перов был назначен временным командиром медсанбата, он совершенно преобразился. Куда девались его разухабистость и нагловатое ёрничество, которое ранее сопровождало его появление в любом месте батальона? Собственно, они почти пропали ещё раньше, когда дивизия попала в первые бои, и на медсанбат обрушилась лавина раненых. Но тогда, чувствуя себя каким-то ненужным, лишним что ли (ведь для командира санвзвода в этот момент никакой работы не было) и, страшась того, что его могут направить на работу в операционную или перевязочную, он стушевался, стараясь сделаться незаметным.

Теперь же, когда армейский хирург Фёдоров возложил на него такую ответственную задачу, как командование всем медсанбатом, Виктор Иванович вдруг понял себе цену. Стремясь оправдать это назначение в глазах своих подчинённых, знавших его с другой стороны, а также обладая достаточным умом и умением воздействовать на людей, он решил самым деятельным образом помогать начальнику эвакоотделения доктору Долину. Последний являлся абсолютно штатским человеком, не умевшим ни командовать, ни на чём-либо настаивать. Он явно не справлялся со своими обязанностями, и эвакуация стала самым узким местом в работе медсанбата, Перов это уловил. Понял он также и то, что всякая задержка с эвакуацией будет чревата тяжёлыми последствиями как для всего санбата, так и для него лично, как командира батальона, хотя и временного. Чувствовал Виктор Иванович, что дальнейшее отступление дивизии вызовет за собою отход армии, а, следовательно, передислокацию на юг и санотдела армии, а он очень хотел попасть к начсанарму, чтобы любым путём избавиться от должности, которую временно должен был исполнять. Сопровождение столь высокопоставленного раненого, каким был комиссар дивизии, являлось самым удобным предлогом для поездки в санотдел армии.

Кроме того, в санбате стояли две машины, загруженные химимуществом, принятым Перовым в Ленинграде под личную ответственность. Он очень опасался за его судьбу, поэтому решил взять эти машины с собой, чтобы разгрузить их на армейских складах.

Все остальные автобусы и санитарные машины были загружены другими ранеными и отправлены в путь. Как потом оказалось, это была последняя колонна машин, прибывшая в медсанбат за ранеными.

Глава одиннадцатая

В тот день бои на этом участке Карельского фронта достигли особой силы. Немецко-финским войскам удалось овладеть городом Выборгом, и они быстро стали продвигаться в юго-восточном направлении, охватывая левый фланг армии. Правофланговые части, выдержавшие в течение трёх с половиной суток несколько яростных атак противника, потерявшие от артиллерийского и миномётного огня чуть ли не половину своего личного состава, очутились под угрозой окружения. А в этот период войны само слово «окружение» вызывало панический страх, и немудрено, что, услышав его, части, находившиеся левее 65-й дивизии, начали стремительный отход на юг. То же самое пришлось делать и ей.

Противник быстро обнаружил начавшееся отступление этих частей, и, сопровождая свои действия жёстким миномётным и артиллерийским огнём, в свою очередь, двинулся за ними. Вероятно, измотанным частям 65-й стрелковой дивизии пришлось бы совсем плохо, если бы не пятый пограничный отряд, командир которого принял решение любыми средствами задержать противника, чтобы дать возможность дивизии, в своё время выручившей его, оторваться от врага.

Всю ночь с 12 на 13 августа по дороге, проходящей в нескольких десятках метров от расположения медсанбата, двигались повозки, машины и пешие бойцы отступавших частей. Чтобы как-то помочь задерживающему врага погранотряду, командир дивизии оставил в арьергарде артиллерийский полк. Своим огнём он сдерживал противника.

Следуя в трёх-четырёх километрах за отступавшими частями дивизии, немецко-фашистские подразделения, наткнувшись на неожиданное сопротивление пограничников и довольно мощный огонь артиллерии, остановились, а части 65-й стрелковой дивизии продолжали отходить.

Перед начсандивом стояла задача любыми средствами вывезти всех раненых из полков и батальонов, и он вместе с врачами был всецело занят этим. Для отправки раненых использовали все средства. Многие пострадавшие, даже с довольно серьёзными ранениями, видя отступление войск и боясь попасть в плен, отправлялись в тыл по дороге (она была единственной) пешком, и, естественно, что, дойдя до флага с красным крестом, вывешенного у въезда в медсанбат, немедленно сворачивали в его расположение. Скоро здесь скопилось около тысячи раненых, большинство из них имели лёгкие ранения, и Сангородский взял на себя смелость сразу же направлять их в эвакопалатки. Вскоре все эти палатки были забиты людьми, также были забиты и госпитальные палатки, а раненые бойцы и командиры продолжали прибывать.

Перов и Долин до сих пор не возвращались. Алёшкин, оставшийся в медсанбате за старшего, догадался использовать проходящий транспорт. Он подозвал к себе старшину Красавина, которого считал самым боевым из младших командиров, приказал ему взять двух бойцов из сменившейся охраны, выйти на дорогу и заворачивать любой транспорт в медсанбат, не стесняясь, если будет нужно, угрожая оружием, чтобы грузить на захваченные машины и подводы хотя бы по два-три раненых. Эта мера принесла некоторые плоды, с её помощью удалось отправить человек пятьсот.

Тем временем возвратившиеся с фронта машины медсанбата привезли новую партию тяжёлых раненых, и медсестра Фаина Хаизова передала, что начсандив, которого она видела в ППМ 51-го полка, приказал медсанбату свёртываться и следовать к югу до Пюхляярви, где ожидать дальнейших распоряжений. Этот приказ возмутил Алёшкина и Сангородского. Было понятно, что начсандив совершенно не представлял, что делалось в медсанбате.

Получив распоряжение Исаченко, Борис позвал политрука Клименко, Сангородского и начштаба Скуратова, чтобы решить, как действовать. В эвако- и госпитальных палатках находилось около пятисот обработанных раненых. В сортировке и операционно-перевязочных — более двухсот, требующих хирургического вмешательства. В распоряжении санбата имелось около двадцати машин, при всём