Книга Мозаика теней - Том Харпер

ις

Я надеялся часок-другой побродить по лагерю вместе с отцом Григорием, чтобы поискать каких-нибудь следов пребывания здесь монаха, однако стало ясно, что это невозможно. Да, герцог Готфрид вел себя достаточно любезно, но неприкрытая злоба его брата Балдуина была ближе к тому настроению, что читалось на лицах людей, окруживших нас, едва мы вышли из палатки. Когда мы снова сели на лошадей, я заметил, что на сей раз граф Гуго не посмел занять место в голове колонны, а затерялся среди варягов. Нам с отцом Григорием такого счастья не подвалило: мы опять оказались позади всех и провели следующие полчаса в неприятном ожидании, что нас вот-вот стащат с седла и разделают на кусочки или всадят стрелу промеж лопаток. Только миновав кордон печенегов, мы вздохнули с облегчением.

У Озерных ворот мы вновь остановились, дабы Гуго мог покинуть нашу колонну и через вторые ворота попасть в первый внутренний двор нового дворца. Вспомнив об инструкциях Крисафия, который ожидал моего отчета именно здесь, я последовал за графом.

В отличие от старого дворца, непомерно разросшегося за несколько столетий, новый дворец являл собой достаточно компактное здание, росшее скорее ввысь, чем вширь. Дворец этот был построен на холме, с которого открывался вид как на Золотой Рог, так и на южную систему укреплений. Хотя кирпич по большей части все еще не был оштукатурен, здесь не наблюдалось того строительного хаоса, какой я застал в доме Доменико.

Из ворот вышел мальчик и взял под уздцы наших лошадей, а один из стражей повел нас по крутой лесенке к террасе, откуда, миновав две пары бронзовых дверей, мы попали в палату с высокими сводами. Стены ее были лишены каких-либо украшений, мраморные полы поражали строгостью и простотой. Зато от вида, открывающегося в ее дальнем конце, перехватывало дыхание: ряд высоких, от пола до потолка, стрельчатых окон выходил прямо на темное бесформенное пятно военного лагеря варваров. Только очень доверчивый человек остановился бы сейчас возле этих окон, и я заметил, что никто из присутствующих такой доверчивостью не грешил.

— Каковы успехи, граф Гуго? — спросил Крисафий, прервав беседу с севастократором Исааком.

— Никаких. — Гуго направился к изящному креслу, инкрустированному золотом, и рухнул в него. — Мои земляки просто невозможны. Они горды и спесивы и сыплют беззубыми угрозами. У них нет понятий ни о благородстве, ни об уважении к тем, кто выше их. Я не могу с ними разговаривать.

— Угрозы? — пронзительно глянул на него Исаак. — Что за угрозы?

— Ничего такого, чего стоило бы опасаться человеку с твоим положением. Они говорят, им нужны только корабли, чтобы переправиться через пролив, и они тут же покинут нас. Однако они наотрез отказываются выполнять требование императора и давать клятву верности.

— С кораблями они получат возможность атаковать морские стены, отвлекая наши силы. — Исаак возбужденно зашагал по комнате. — Каковы конкретно их угрозы?

Гуго отер лоб расшитым рукавом, на котором осталось пятно грязи.

— Они сказали, что идут в авангарде огромного войска — что, как я уже говорил, вполне возможно, — и когда они соберутся все вместе, император больше не сможет их игнорировать. Они сказали… не могу припомнить в точности. Кажется, ваши секретари делали записи.

Исаак и Крисафий повернулись ко мне.

— Итак, мой тайный секретарь, что ты можешь добавить? — обратился ко мне евнух.

— Совсем немного, — признался я. — Они предпочитали задавать вопросы, а не отвечать. Их было двое: герцог Готфрид и его брат Балдуин. Готфрид, на мой взгляд, честен, но упрям. Так просто его с пути не свернешь. Балдуин же куда опаснее. Терять ему нечего, он жаждет денег, и его обуревают гордость и зависть. По-моему, он и сам не прочь стать королем, причем неважно где.

— Полагаешь, он мог бы пойти даже на убийство императора, чтобы добиться своего? — резко спросил Крисафий. — Он в союзе с тем монахом?

— Вряд ли, — ответил я, поразмыслив. — Он не показался мне умным человеком.

— То есть умный человек, по твоему мнению, пошел бы на такой союз?

— Кстати, по словам Балдуина, они находятся здесь по приглашению императора. Это правда?

— Ха! — Исаак остановился и взглянул на меня. — Два года назад мы направили туда посланников, надеясь, что их церковь поможет нам собрать наемников. Разумеется, мы не приглашали сюда десятитысячную армию, возглавляемую нашими давними неприятелями, вынашивающими какие-то собственные планы. Наш призыв о помощи, Деметрий, был использован ими в качестве формального повода, ибо всем известно, что они давно мечтают о захвате власти на востоке.

— Я позволю себе не согласиться с тобой, господин, — вмешался в разговор Гуго. — Я не могу отвечать за всех своих соотечественников, но говорю от лица большинства. Мы движимы самыми благородными побуждениями — освободить Святую Землю и великий город Иерусалим от турецкого ига, чтобы любой христианин мог пройти по стопам нашего Господа Иисуса Христа. Амбиции меньшинства не должны заслонять собой добродетели большинства.

— Когда султан решил завладеть Никеей, армия, отправившаяся на освобождение Иерусалима, не смогла этому помешать, — заметил Исаак. — А ведь численностью она не уступала воинству, расположившемуся сейчас возле стен Константинополя. Если они действительно хотят молиться у Гроба Господня, пусть поклянутся в искренности своих намерений и продолжат путь. Угроз же с их стороны мы не потерпим.

Гуго сложил руки на груди.

— Господин Исаак, ты мог бы и не говорить этого. Не погуби морская стихия мое воинство, я сейчас был бы уже в Иерусалиме. Но эти люди неблагоразумны и к тому же подозревают греков в нечестности. У них извращенное мнение о вашем народе, который, я уверен, полон христианского милосердия.

— Если они отказываются принимать наши дары, значит, обойдутся без них, пока не обретут здравый смысл, — сказал Крисафий. — Я прикажу эпарху сократить количество отпускаемого им зерна — посмотрим, сколько они продержатся с пустыми желудками под зимними дождями. И позабочусь об их перемещении через Рог в Галату. Там они будут подальше от беды, и содержать их будет легче.

— А как насчет моих обязанностей? — рискнул спросить я. — Чем, по-твоему, я должен теперь заняться?

Крисафий обжег меня взглядом.

— Действуй по своему усмотрению, Деметрий. Выступит против нас предводитель варваров или нет, но он, несомненно, воспользуется любой возможностью, чтобы причинить нам как можно больше зла. Кто бы ни желал смерти императора, ты должен найти его, и побыстрее. Теперь ступай.

Домой я возвращался в спешке: со дня зимнего солнцестояния не прошло и недели и дни оставались короткими. Я больше не мог пренебрегать комендантским часом, лишившись своего варяжского эскорта после того, как вернул Фому в монастырь к Анне — чтобы осваивал наш язык и обычаи и держался подальше от моих дочерей. Разумеется, этого Елена не могла мне простить. Не забыла она и нагоняя, который я устроил ей за нескромное, неподобающее девице поведение в то утро, когда обнаружил Фому в комнате девочек. Она убеждала меня, что между ними не происходило ничего более предосудительного, чем простой разговор, и Зоя, вопреки обыкновению, подтверждала ее слова. Но это нисколько не успокоило меня и не изменило моего решения отослать мальчишку.