Книга Горный ангел - Патриция Макаллистер

Глава 13

С сильно бьющимся сердцем Эйнджел вбежала в свой номер и, захлопнув за собой дверь, на минуту прислонилась к ней, чтобы перевести дух... Она вернулась вовремя: не успела она отойти от двери, как в комнату вошел Холт.

Он остановился на пороге. Обернувшись, Эйнджел всплеснула руками. Она не сразу узнала его: до такой степени разительную перемены произошли с ним.

Куда девался его замшевый наряд, с которым он не расставался? Теперь на нем были брюки в темную по лоску, черный фрак, белоснежная сорочка с гофрированной манишкой и галстук. Еще большее впечатление на Эйнджел произвела его прическа. Коротко подстриженные волосы отливали синеватым блеском. Он вы глядел таким красивым и элегантным, что Эйнджел не могла произнести ни слова и только смотрела на него широко раскрытыми глазами.

– Извини, я не хотел напугать тебя, – лукаво улыбнулся Холт. На фоне бронзовой кожи ослепительно сверкнули белые зубы. Закрыв за собой дверь, он небрежным движением подбросил рукой, одетой в перчатку, трость с золотым набалдашником. – Тебе нравится, как я теперь выгляжу?

Эйнджел кивнула.

– А как же твои великолепные волосы?..

– Отрастут. Пора мне при полном параде вывести тебя в ресторан поужинать, Эйнджел!

– Но я вовсе не голодна, Холт. Может, попозже... Холт нахмурился, внезапно заметив ее вспыхнувшие щеки и дрожащие руки.

– Что произошло, пока меня здесь не было? Эйнджел слишком энергично замотала головой в знак отрицания. Сняв цилиндр и отложив в сторону трость, Холт быстро подошел к ней.

– Ты не умеешь лгать, Эйнджел. Скажи мне, что произошло.

Стараясь не смотреть ему в глаза, она рассказала об Уилларде Крэддоке; Холт молча выслушал ее до конца, потом тихо чертыхнулся.

– Почему ты раньше ничего не говорила мне об этом?

– Я думала, это не имеет значения... Мне казалось, что Крэддок всего лишь часть моей прошлой жизни... часть, которую я не хотела помнить.

– Так ты говоришь, что Бель-Монтань теперь принадлежит ему?

Она потерянно кивнула.

– Он отказывается продать мне Бель-Монтань. У него совсем иные планы на этот счет.

Холт хмыкнул.

– Каждый человек имеет свою цену, Эйнджел. Просто нам нужно выяснить, какова цена Крэддока.

– Знаю я его цену! Он хочет, чтобы я стала его любовницей. Вот так – ни больше, ни меньше!

– Это же просто смешно! Разве он не знает, что ты замужем?

– Конечно, знает. Он откуда-то знает все, что я делаю и где бываю. Он даже пригрозил расправиться с тобой, Холт. Я не перенесу, если ты из-за меня попадешь в беду!

Приподняв ее голову за подбородок, Холт взглянул в ее встревоженные не на шутку глаза.

– Кишка тонка у этого старого развратника, чтобы справиться со мной, дорогая.

Его губы нежно коснулись ее рта, язык осторожно проник внутрь. Вздрогнув всем телом, Эйнджел прижалась к широкой груди обнимавшего ее мужчины, единственного, которого она по-настоящему любила.

Мгновение спустя Холт с явным сожалением оторвался от ее губ.

– Мне нужно еще кое-что уладить, дорогая. Да не мешало бы зайти проведать Жан-Клода.

– Позволь мне пойти с тобой, Холт! Пожалуйста... – с мольбой в голосе сказала Эйнджел, кладя свою ладонь на его руку. – Я тоже хочу навестить его и убедиться, что с ним все в порядке. Ради Ококи и ее ребенка...

Холт согласно кивнул.

– Тогда оденься потеплее, на улице довольно прохладно.

Эйнджел надела пальто, купленное Холтом, взяла его под руку, и они вместе вышли из гостиницы. Оба заметили на улице человека, следившего за Холтом, и, когда он пошел за ними, держась в нескольких лагах позади, Эйнджел услышала голос Холта:

– В больницу его не пропустят, так что придется ему лишь догадываться, что мы там делаем и зачем туда пришли.

– Как ты думаешь, почему он следит за нами?

– Возможно, он человек Крэддока. Это многое бы объяснило.

Эйнджел с трудом верилось, что вдовец зашел так далеко в своих преследованиях. Впрочем, он, кажется, был одержим идеей заполучить ее в любовницы. Что ж, тогда его дружку придется вернуться и рас сказать о том, что они с Холтом были в больнице, и пусть старик Крэддок гадает, что бы это могло значить! Ситуация показалась Эйнджел довольно забав ной, и она даже улыбнулась.

–Чему ты улыбаешься?

Эйнджел лукаво посмотрела на расфранченного Холта, шедшего рядом с ней.

– А что, если мы на его глазах войдем в больницу, а выйдем из нее другим ходом?

Он восхищенно посмотрел на нее.

– Как это мне самому не пришло в голову? Наверняка там есть другой выход, – тихо сказал он.

Наконец они дошли до бревенчатого домика, где размещалась больница. Оглядев небольшое строение, они тут же убедились в правильности своей догадки.

– Мы воспользуемся окном, выходящим во двор.

Поднимаясь вслед за Холтом по деревянным ступеням лестницы, Эйнджел почувствовала, как сердце у нее учащенно забилось от предвкушения забавного розыгрыша.

– Не торопись, – осторожно сказал Холт. – Наш друг не должен ничего заподозрить.

Эйнджел взглянула через плечо на человека, остановившегося у фонарного столба якобы затем, чтобы закурить сигару. На улице действительно было холодно, и бедняга совсем замерз.

Холт открыл дверь, пропустив вперед Эйнджел. Их встретила дежурная медсестра, доктор уже ушел домой.

– Как состояние Жан-Клода? – поздоровавшись, поинтересовался Холт, стягивая перчатки и засовывая их в карман пальто. Хорошо одетая пара произвела должное впечатление на медсестру, и она без возражений повела их в палату, где лежал Жан-Клод.

– Сегодня ваш брат несколько раз приходил в себя, – сказала она, ведя их через приемный покой, и Эйнджел с удивлением посмотрела на Холта. Тот пожал плечами и подмигнул ей.

В палате стояли узкая железная кровать, на которой было распростерто тело охотника, деревянный стул и ночной столик с кувшином. Все в ней блистало ослепи тельной чистотой. Кто-то побрил пациента, и теперь, без густой бороды, француз выглядел совсем молодым и беззащитным.

– Он все время зовет какую-то Анну-Марию, – сказала медсестра, с любопытством поглядывая на Эйнджел.

– Ну да, так зовут нашу маму, – отозвался Холт, ослепительно улыбаясь медсестре. – Он всегда был ее любимчиком...

– Понимаю... Можете побыть с ним несколько минут, – сказала медсестра, выходя из палаты. – Только не следует его расстраивать. Надеюсь, вы понимаете меня?