Книга Старец Ефрем Катунакский - Автор Неизвестен

ты меня.

Испросили прощения друг у друга, и он спустился опять вниз. Отец на следующий день служил литургию. Видите, в каждом случае необходима молитва. Как только смутился, не знаешь что делать, сразу же: "Пресвятая Богородице, как мне быть?" — и поможет тебе Пречистая.

"И да не моих ради грехов возбраниши благодати Святаго Твоего Духа…"[72]. Отец мой, служим, причащаемся — благодать сходит на нас. Но пусть это будет нам "не в суд или во осуждение"[73]. Будем помнить и об этом.

Многие, кто приходят в Катунаки, просят меня сказать что-нибудь. И я говорю. Выделите, по крайней мере, полчаса в сутки, в десять, одиннадцать часов перед полуночью и читайте Иисусову молитву без четок — просительно, вымаливая, жалобно: "Господи Иисусе Христе, помилуй мя, Господи Иисусе Христе, помилуй мя".

Усердствуйте и увидите, какой плод это принесет. Начиная с получаса, впоследствии доведешь до часа. Но помни, что в это время ничто не должно тебе мешать: телефон ли зазвонит или вспомнишь, что какую-то работу нужно сделать, сон ли тебя будет одолевать, или какое кощунство в голову взбредет… Выключи телефон, закончи все свои работы и читай Иисусову эти полчаса. Не больше. И увидишь: посадишь деревце, а завтра-послезавтра оно принесет плод. И святой Златоуст, и святой Василий с этого начинали — с маленького деревца, а стали светилами всей вселенной.

Невеста из "Песни Песней", когда ей сказали, что Жених ее находится на небе, покинула землю, взошла на небеса и сказала Ангелам:

— Расступитесь! Расступитесь!

— Что ты хочешь?

— Ищу Жениха моего, — говорит.

— И зачем он тебе?

— Хочу увидеть Его[74].

И показала перстень, который подарил Христос ей при постриге. Обрадовались чины ангельские, когда увидели перстень, подобный тому, какой у великомученицы Екатерины.

Когда же она показала ангельскую схиму, то Ангелы возликовали, воззвали, и воспламенели верхи врат от гласа их, от радости, что вошел человек в их чин[75], и начали они обнимать и целовать невесту.

Внезапно замолчали. Потому что было приказано им замолчать. И услышали голос, как легкое дуновение — "глас хлада тонка" (как читаем у пророка Илии: "Не в огне, не в землятрясении, ни в чем не был Господь, но в веянии тихого ветра") (Ср.: 3 Цар. 19, 11–12):

— Что ищешь Меня здесь? Не знаешь разве, что Я нахожусь внутри твоего сердца?

Тогда очнулась невеста, подобно Блаженному Августину[76], и увидела Жениха внутри себя. Того, которого так желала и в поисках которого обошла все горы и холмы, она увидела внутри своего сердца. Воистину, "Царство Божие внутрь вас есть" (Ср.: Лк. 17, 21).

Нечто подобное приходит ко мне в тишине ночной. Каждый человек в свою меру это получает. Ничего не нужно тогда, желаешь иметь в тот час только это умозрение, эту сладость, это духовное наслаждение. С этим и ад не страшен, — собственно, для меня тогда уже и не будет ада.

Испытывай сам себя. Возьми четки свои[77]. Помолись часок, потяни четки. Устал, тогда нужна другая пища — почитай немного, пой или займись каким телесным трудом. Перемена духовной пищи полезна, очень полезна.

Одно Имя помни для другой жизни. Оно тебя так раскаляет, что все остальное гаснет. И остается только это Имя. Только это Имя и вечные блага. Что сам я пережил, о том и говорю, а что нет, и сказать ничего не могу.

Вечные блага! Вечная жизнь! Вечное блаженство! Безмолвствует ум. Останавливается разум. Разве возможно тогда наблюдать за собой, вычитывать молитвы литургии! Нет, нельзя. Когда подходит время произнести: "Благословенно Царство…", не можешь продолжать дальше, отец. Соединяешься с Богом. Твой дух соединяется со Святым Духом. И ты не можешь продолжать, в особенности из-за слез. Как бы тебе сказать: у тебя начинается некое головокружение, тебя охватывает не то, чтобы страх, а сладостный трепет. Как это выразить? "Кто я, Господи… и что такое дом отца моего?" (2 Цар. 7, 18). Значит, и обо мне знает Бог? Ты крещеный, отец, и тебя знает Бог… Прекращается понимание, останавливаются рассуждения — всё останавливается. Не можешь, отец, овладеть собой, не можешь молиться. А только сидишь и плачешь — плачешь, плачешь, плачешь. И не можешь сказать ничего.

Как-то раз старец Иосиф на Светлой седмице выехал со Святой Горы, чтобы посетить игумению Евпраксию. Давно это уже было. Старец Иосиф сказал игумений и другим сестрам: "Нашел я одного хорошего батюшку" (это про меня). Договорилась игумения с сестрами и связали мне скуфейку. Когда вернулся старец Иосиф, то остановился на соляных разработках, не стал подниматься домой, наверх, и мы все спустились к нему. Старец говорит мне: "Ну-ка, Ефрем, держи эту скуфейку". Едва я надел скуфейку — сразу же "воспламенился" от молитвы и Божественной любви. "Что это за скуфейка, батюшка?" — спрашиваю его. "Если бы ты знал, — сказал Старец, — сколько молилась игумения Евпраксия над этой скуфейкой!"

Игумения Евпраксия послала старцу Иосифу четки. Кажется, то была пятидесятка[78]. "Батюшка, — говорю, — подари мне эти четки". — "Возьми". Я их повесил на икону Божией Матери, которую мне подарил Старец. (Он еще раньше подарил мне икону и параман.) Когда четки днем начинали благоухать, я знал, что вечером буду иметь молитву. Когда не благоухали четки, то не имел молитвы. Давно это было.

Молитва, четки, милостыня привлекают милость Божию. Никакой грех не превышает милость Божию.

Молиться по четкам за брата твоего, за родственника твоего — это не напрасное дело. Бог поможет ему, когда тот окажется в трудном положении. Четки не просто помогают, а могут и душу из ада вызволить — такую силу имеет молитва.

Я поминал своего деда, который был священником. В то время мы были зилотами. На литургии его не поминали, потому что он был новостильник. Но я за него много молился по четкам и просил: "Господи, столько литургий он Тебе отслужил, столько исповедей, помилуй его!" Это продолжалось в течение долгого времени.

Как-то вечером вижу его во сне. Он целует меня и говорит: "Благодарю, дитя мое. Сейчас я нахожусь в лучшем положении!" Вскоре вижу и бабушку свою. Она берет меня за руку