Книга Плохим мальчикам нравятся хорошие девочки - Ирина Муравская

себя глупо, ― мелкие ручонки обнимают меня за голову, цепляясь покрепче. Уселась на шею и ноги свесила ― это у неё называется: погулять. Правда по факту гуляю я. А она пони оседлала и балдеет.

Идём по главной набережной Сочи вдоль бесконечных бутиков, ресторанов и битков забитых туристами магазинов с сувениркой. Особого маршрута нет, чисто блуждаем от пирса к пирсу, накачиваясь мороженым.

Народу дохрена. Особенно на бесплатных пляжах. Там только успевай лавировать между валяющимися на полотенцах тюленями. Зато на закрытых зонах почти пусто. Правильно, зачем переплачивать? Вода ведь одна и та же. Хотя в море уже мало кто купается, только самые отчаянные. В основном народ лишь ноги мочит на берегу.

Но туда мы пока не спускаемся, бредя по широкой дороге мимо аниматоров в плюшевых костюмах, пританцовывающих под долетающую с уличных кафе музыку. Бедолаги, вот кому стоит посочувствовать. Пока одни прячутся от солнца в теньке на лавочках, другие обливаются потом в своей экипировке.

Набережная по протяжённости не самая большая. От главной площади с эмблемой города и до стеклянного забора, за которым начинаются границы частных отелей, можно пройти минут за двадцать. Вот мы и ходим, пока не находим то, что искали: прокат гидроциклов.

Охренеть, конечно, у них счётчик за каких-то жалких десять минут катания, но Мия давно просила, а мечта ребёнка ― дело святое. Так что оплачиваем сразу по двойному тарифу и почти полчаса рассекаем по волнам, освежаясь солёными брызгами. Забавно, чё. Восьмилетняя малявка верещит сначала от испуга, потом от восторга, затем от того, что дважды едва не слетает с сидения на резком вираже.

Но в итоге остаётся довольной. Правда слегка подмоченной, так что вот теперь уже чешем на ближайший открытый пляж обсыхать и… пам-пам-пам, лепить песочный замок. Охрененное развлечение, блин. Только об этом и мечтал. И, видимо, дико умилительное, потому что девицы стекаются на это зрелище как пчелы на мёд.

Ребёнок рядом с парнем ― это что, какой-то отдельный вид феромона? Не первый раз замечаю эту тему. Прям проверенный лайфхак: хочешь кого быстро и без особых напрягов склеить ― возьми киндера в аренду. Потому что мы вот гуляем от силы пару-тройку часов, а за это время уже несколько таких клуш нарисоваться успело.

"Ути боже мой, какая славная маленькая девочка"

"Вы тут одни? А где её мама?"

"Можно к вам присоединиться?"

Последняя вообще добила своей тупостью:

"Девочка, а это твой папа?"

Что, бл? Серьёзно? Очки купи, курица слепая, если проблемы со зрением. И калькулятор, раз на пальцах считать не научилась. Я во сколько отцом, по её мнению, тогда был должен стать? В десять лет?

"Славная маленькая девочка" в сомнительных знакомствах тоже не сильно заинтересована, а потому на каждый такой кривой подкат колоритно шмыгает носопыркой и сердито зыркает на офигевших девиц: "Мы заняты, уходи!". Открыто ржу каждый раз с этой юной церберши, любящей тотальное внимание к своей персоне. Далеко пойдёт.

Наблюдать за ней удовольствие точно куда приятнее, чем ковыряться в обоссаном песке, нашпигованном окурками и битым стеклом. Тем более что лепить я не умею. Даже с ведёрком и лопатой, позаимствованным у диатезного пацанёнка.

– Малявка, тебе сколько лет? Может, ещё погремушку поискать? ― подзуживаю Мию, пока она круче любого экскаватора выгребает руками яму. Чтоб туда стекали накатывающие волны, не задевая общую конструкцию, напоминающую горячку набуханного архитектора.

– Я тебе песок в ноздри засыплю, если будешь обзываться.

– Ну-ну. А потом я тебя по эти самые ноздри закопаю. Тут же. Растрёпыш, сиди смирно, ― придвигаюсь ближе, расплетая бесчисленные цветные резиночки, которые от души затянула Нора, превратив дочь в китаёзу.

По логике они должны были помогать не лохматиться кудряшкам, но что-то пошло не так. После поездки на скорости все коротыши повылезали, превращая её в пушистый одуван.

– Ай, больно!

– Потому что нефиг ёрзать. У тебя сахарная вата даже в волосах, ты как её ела, чукча? ― огрызаюсь, зажимая в зубах заколки с бантиками. Чтобы учиться завязывать хвостики ― сперва надо пройти специальные курсы. И то, на практике выходит лажа. С попытки третьей только кое-как получается повторить хитровыделанную Норину "сетку".

Последняя резинка вылетает из пальцев, теряясь на песке, когда в локоть врезается что-то мокрое. Собачий нос. Чара. Радостно гавкает, виляет хвостом и лезет облизываться. Приветствует.

Всё это просто прекрасно, и я не против с ней миловаться, вот только она на поводке, поэтому прекрасно догадываюсь, кого увижу, если подниму глаза выше.

– Какая милота, ― умиляется Скворечник, но я смотрю только на Алису. Вся в белом, она стоит со стороны солнца и получается, будто вся подсвечивается. ― Так трогательно, что я сейчас разрыдаюсь.

– Не утруждайся. Твоим слезам всё равно никто не поверит. Что вы здесь делаете?

– Ну… я как бы тут живу неподалёку, ― замечает Чижова.

– А, да. Точно.

"А, да. Точно". Закос под имбецила настолько дешёвый, что на него не поведётся и младенец. Конечно, не забыл. Не только не забыл, но и надеялся, что у нас получится столкнуться. Для того и выбрал эту сторону набережной. Что поближе к ней.

– Я не хотела подходить. Это она, ― кивают на добродушного пса, что попал в поле зрения воодушевившейся Мии, перебивая охоту достраивать перекособоченный замок.

Тихонько усмехаюсь. "Я не хотела подходить". Не я один паршиво вру. Хотела. Специально подошла.

– Почему? ― и всё же подыгрываю, вопросительно щурясь. Слепит по-страшному: то ли от миловидности малой, то ли от переизбытка ультрафиолета, режущего сетчатку.

– А зачем, если не звали?

– И как бы я тебя позвал, если ты номер телефона своего не даёшь?

Не даёт ведь. В четверг просил, понимая, что в пятницу до школы могу не дойти, так как Костян вписал меня в очередной список на бои, но в ответ получил категоричное:

"Нет"

"В смысле, нет?"

"В том смысле, что нет. Ты свой дай. Посчитаю нужным ― напишу"

Поворот, которого я ва-аще не понял. Однако свои контакты послушно забил, и… Ничего. Тишина. Ни сообщения, ни звонка. Не посчитала нужным?

– У тебя для этого было миллион возможностей, сладкий. Но ты ими не воспользовался, ― саркастично закатывает глаза Скворечник.

Смотрятся они, конечно, сюр: одна утончённая и воздушная; другая ― грубая, резкая и, видимо, пытающаяся доказать всем, что ей плевать на чужое мнение. Только так я могу объяснить тяжёлые ботинки на шнуровке, колготки в сетку под гиперкороткие шорты и причесон вырви-глаз.

А вот Чижовой ничего никому не нужно доказывать.