Книга Орёл в стае не летает - Анатолий Гаврилович Ильяхов

в процесс передачи Александру высоких знаний.

В целях притирки с подростком Аристотель искал контакт с ним в обычной сфере человеческих отношений. Он уже знал, что Александр неравнодушен к военным успехам отца, словно боялся, что он не успеет совершить что-либо героическое.

– Я обещал твоему отцу, что воспитаю тебя лучшим из всех эллинских царей и полководцев, – внушал наставник, – но ты станешь им, только следуя моим урокам. Царь Филипп – большой стратег и храбрый воин, о его победах уже говорит Греция. Но тебе не нужно беспокоиться, будто на твою долю не достанется воинской славы и почестей. К сожалению, мир и войны увязаны одной цепью. Есть время войны, есть время мира, но война – это, прежде всего, смерть, горе и разорение народов. Вот почему, когда ты станешь царём, прежде чем воевать с кем-либо, спроси свой народ, нужна ли ему эта война. Спроси себя, зачем тебе нужна война. И когда ты получишь ответы, действуй по обстоятельствам.

Аристотель внимательно посмотрел на Александра, пытаясь определить его реакцию. Заметив его интерес, продолжил:

– Когда станешь царём, никогда не воюй с Афинами! Запомни, этот город принадлежит не одним афинянам, он центр политического и культурного единения Эллады. В нём живут свободолюбивые люди, эллины, которые не знают, что такое рабство духа. Они могут быть пленены, но их эллинскую природу никому не сломить. Живут они по законам демократии, не терпящей насилия, жестокости, неравноправия, тем более рабства. В гражданах Афин ищи, Александр, своих союзников, но не врагов.

* * *

Аристотель с удовлетворением отмечал, что ученик воспринимает его уроки, семя мудрости падает на благодатную почву. И в дальнейшем он направлял движение мыслей Александра в русло понимания Эллады, её культуры, поиска путей мирного разрешения конфликтов между греками и македонянами.

Греки упорно называли варварами другие народы Ойкумены, хотя среди них имелись древнейшие высококультурные цивилизации, такие как Египет, Вавилония, Финикия. Аристотель не скрывал эллинистического мировоззрения, придерживался тех же взглядов, как остальные греки. Он даже указывал на природные различия между эллинами и варварами, не забывая, что к последним афиняне относили и македонян. Но с первого дня знакомства с юным наследником македонского царя он рассмотрел в нём эллинистическую натуру, ухватившись за идею непременно вырастить из него союзника Эллады.

Очередной урок он посвятил важной теме:

– В пределах Ойкумены живут разные народы, но первейшим из всех природа выбрала эллина. Остальные – варвары, оттого, что они не способны к умственной работе и неразумны в высоких искусствах, отсюда не способны к государственной жизни. Только занятия ремёслами доставляет им удовольствие. А эллин по природе своей мужественен, как и мыслящ, не терпит насилия, живёт свободой, оттого организует для себя лучшую государственную жизнь.

Последние слова Аристотеля услышал Филипп, пришедший, как обычно, внезапно, чтобы навестить сына во время занятий. Подобные визиты царь проделывал довольно часто, пытался понять, что получится из его необычной затеи – пригласить в Пеллу афинского философа.

– Аристо, неужели эллины настолько безгрешны, что у тебя нет сомнений на этот счёт? – воскликнул он вызывающим тоном – Так уж далеко ушли афиняне или спартанцы от нас, несчастных македонских варваров?

Аристотель не рассчитывал на полемику с царём, поскольку проводил обычное, как он себе представлял, занятие с внимающим его царевичем. Но сейчас он почувствовал приступ раздражения со стороны Филиппа. Аристотелю пришлось защищаться как философу веским словом, но это занятие ему привычное:

– Царь, я одобряю твоё намерение присоединиться к нашему уроку, где мы пытаемся выяснить, кто заслужил честь быть рабом эллина. А на твой вопрос отвечу, что у греков есть один серьёзный недостаток – они чрезмерно любят личную свободу, их города разобщены, представляя собой лёгкую добычу варваров. Эти обстоятельства могут погубить Элладу. В остальном эллины выше других народов.

Филипп скривил недовольную гримасу.

– Смелое предположение человека, если учесть, что он сидит напротив царя страны, которую греки презрительно называют варварской.

Аристотеля не смутил жёсткий тон:

– Во-первых, греки не столь прямолинейны в утверждениях, что все македоняне варвары. Большинство считают так благодаря недружественным поступкам, которые допускали македонские цари в разные периоды истории по отношению к Греции. Получается, что доля правды в подобных речах есть. Но беспокойства у тебя, Филипп, как и у твоего наследника, это не должно вызывать. Прежде всего, потому что ваш род происходит от Геракла, греческого героя. Потомки Гераклидов были царями Пелопоннеса, один из них Аргей, а его потомки ушли на север Греции, где совместно с коренными племенами иллирийцев, фракийцев, фригийцев создали нынешнее македонское царство. И вот эта часть населения Македонии, не способная отказаться от скверных привычек своих предков, воспринимается греками как варвары.

Аристотель заметил, что доводы, высказанные им спокойно и уверенно, достигли цели. Филипп задумался, что позволило развить мысль дальше:

– Согласись, царь, что тех македонян, которые приходили в греческие города как захватчики, грабили и убивали жителей, не могли называть иначе как варварами. Я же надеюсь, что у тебя хватит политической мудрости привести Македонию к союзу с Грецией ради того, чтобы совместными усилиями привести остальные народы к покорности. Природа уже однажды определила участь варваров – быть рабами эллинов.

Неожиданно раздался голос Александра:

– Учитель, почему один человек становится рабом, а другой его хозяином?

Аристотель охотно откликнулся:

– Я уже сказал, что сама природа позаботилась о том, чтобы одни люди существовали для господства, другие – для повиновения. Она пожелала, чтобы существа, одарённые прозорливостью, повелевали как господа и чтобы существо, способное по своим физическим свойствам исполнять приказания, повиновалось как раб; и этим самым объединяются интересы господина и раба.

Гимн рабству

В Афинах Аристотель обожал дискуссии, спорил и о природе рабства, имея на этот предмет рассуждения, отличные от мнения Платона. Основатель Академии видел в своём «истинном государстве» свободное общество, основанное на труде, где «нет знатных, нет простого народа, нет хозяев, нет рабов». Для защиты государства он назначал людей «с храбрым сердцем», а для управления – «людей ума», и есть «слуги, которые могут быть употреблены для нужд роскоши. На их роль годятся люди, малодостойные принимать участие в жизни государства, но чьи крепкие тела недоступны усталости». К тому же Платон стремился обратить профессии каждого гражданина в их естественное состояние и иметь, таким образом, наследственно неизменные отряды ремесленников, воинов и правителей: «Вы будете иметь детей, которые будут на вас похожи…» Поэтому Аристотель ухватился за возможность представить собственную точку зрения на рабство в обществе Филиппа, правителя государства Македонского.

– Я не могу согласиться с Платоном, будто быть