Книга Любовь на спор - Любовь Попова

Язык Марка щекочет мне большой пальчик, но мне не до смеха, сейчас я могу думать только о том, что на Марке слишком много одежды. Может быть поэтому подцепляю второй ногой край футболки, и Марк открывает глаза.

— Пошлая дрянь… Скажи, что хочешь меня.

— Не-а, — качаю головой и понимаю, что вся ненависть, что обуревала меня. Что вообще когда-то обуревала меня, остается за бортом ровно в тот момент, когда любимый запах обволакивает, когда пальцы касаются кожи, когда те самые губы так стремительно приближаются.

Словно в нем есть стоп-кран, умеющий тормозить мой состав психического срыва.

— Ты мне скажешь, — утверждает он нагло, а я только фыркаю, но тут же глотаю смех, когда пальцы, влажные, горячие, трут кнопочку ануса, в щель проникает головка. Только она, что сводит меня с ума томительным ожиданием.

Я еложу по столу, чувствуя, как он от влаги стал чуть скрипеть. Хочу насадиться на ствол как можно глубже, но Марк не дает. Проникает языком и смотрит в глаза. Уверен, что требует подчинения. Он хочет услышать, что я его хочу, но я лишь мотаю головой.

Пусть думает, что я здесь только из-за долгов Алекса, ведь иначе он не мог со мной сблизиться. Или мог? Почему просто не сказать, что хочет. Зачем обжиматься со всякими белобрысыми? Что сложного сказать, что я принадлежу только ему?!

— Упертая, — выговаривает Марк и толкается на полную длину, так что конец упирается в матку, а спину непроизвольно выгибает, — упрямая!

Выходит Марк резко, и загоняет член обратно.

— Истеричная, — тянет руку к пересохшим губам и сминает их, создавая единое, такое цельное действие, напоминающее самый порочный танец.

Медленно-медленно скользит назад и протыкает меня насквозь. Не тело, а душу. Это ощущается особенно ярко, когда сквозь хрип возбуждения я различаю.

— Охуенная… Пиздец, Даш. Даже сейчас не скажешь?

Скажу, все, что хочешь, скажу! Но горло стягивает от спазмов. Дыхание частое, прерывистое, а слова как будто где-то теряются в глубине сиплого стона. Внутри жара, что охватывает все тело, что делает меня глиной в руках истинного мастера.

— Сучка, ну держись, — предупреждает Марк, и вся я подбираюсь. Потому что, когда у Марка срывает заслонки и барьеры, он не церемонится. Мне остается только кричать и умолять, чтобы он не сжимал тело так сильно, потому что в такие моменты в Марка вселяется зверь. Мне же приходится как-то с этим мириться. Мириться и умирать от ощущений, что могут не прекращаться, пока он не устанет.

Как и сейчас, он закидывает ноги себе на плечи, вжимает мои плечи в столешницу ладонями и задает бешеный, яростный, остервенелый темп. Работая бедрами со скоростью, увидевшего красную тряпку, быка. И я знаю, что он способен убить меня наслаждением. И этот контакт глаз, когда и отвернуться нельзя, отвлечься нельзя, делает ощущения максимально острыми, точно такими же, как трение, что уже, кажется, скоро даст миру первобытный огонь. Марк продолжает вбивать меня в стол, как вдруг выходит, вставляет пальцы и принимается трахать.

И если одно лишь мгновение я не могу понять, зачем это нужно, то в следующее все тело превращается в единый чистейший восторг, что вдруг обильно потек из щели по его пальцам и моим бедрам.

И кажется, что все прошлые оргазмы были лишь подготовкой к тому, что я испытываю сейчас. Чистое. Яркое, обжигающее как само солнце, солоноватое. Судя по вкусу пальцев, которые Марк уже вставляет мне в рот, чтобы снова войти и начать второй раунд.

На третьем раунде, когда мой крик вдруг прерывает толкнувшийся в рот член, я мельком думаю, что Марк выбрал неправильную тактику. Ведь после такого я вряд ли скажу, что хочу его. Даже не так. Сейчас я вряд ли вообще смогу что-то выговорить.

Но меня больше заботит объект, который стремительно набухает во рту, пока Марк двигает бедрами и тискает мою грудь, стоя с краю стола. А член все больше, почти не дает мне вдохнуть, особенно, когда Марк хватает руками голову и буквально насаживает на себя, грозясь через секунду наполнить рот спермой. Мне остается только захлебываться слюной, смотреть в безумные глаза Марка, а потом самой подтолкнуть поток лавы к извержению. Для этого я только обхватываю член у основания. Делаю некий «стоп» и тут же ощущаю стремительную струю, заливающую мне горло.

Марк удерживает мою голову до тех пор, пока я не освобожу его от последней капли, и только потом отпускает. Чуть пошатываясь, хватается за стол, пока я откашливаюсь.

— Теперь я вряд ли смогу сказать, что хочу тебя, — говорю так хрипло, словно скурила пачку папирос.

— А не скажешь, — его голос недалеко ушел. — Я начну все сначала.

Открываю рот, потом закрываю, как рыба на берегу и киваю.

— Я тебя хочу.

— То-то же. Поехали.

— Куда? — пытаюсь я свести ноги, но они как назло дрожат и не хотят двигаться. А Марк уже ничего… Бодро застегивает штаны, натягивает футболку. — Разве ты не на это намекал, когда говорил про оплату долга.

Марк смеется.

— Пол часа? Даже матерая проститутка не стоит больше пяти штук в час.

— Ты вообще можешь разговаривать нормально?! К чему эти сравнения?!

— А ты можешь не задавать тупых вопросов? Все Даша. Фенита. Я взял тебя в долг. И одним слабеньким минетом ты не отделаешься.

— И, — откашливаюсь, — на какой срок?

— Навсегда, булочка. Ты еще не поняла? — не успеваю вздохнуть и упереться руками в грудь, как его губы уже касаются моих. Язык внутри, и я понимаю, что поторопилась с выводами. Еще пару раундов я бы выдержала.

— И что… — облизываю пересохшие губы, пока его лоб давит на мой. — Типа вместе? А как же все твои блондинки.

— Не типа, а вместе. А насчет твоих загонов… Вот пока ты будешь готовить мне борщ, я расскажу обо всех блондинках в своей жизни. Вернее, о том, как всех их затмила одна выебистая брюнетка.

— Ну, борщ готовится не так долго. И где я буду готовить борщ? — спрашиваю строго, хмуря лоб на это слово «выебистая». Я же не такая?

— Это сюрприз, — хмыкает он, целует в губы и тянет на выход.

— И куда мы едем? — спрашиваю в который раз, а Марк уже в раздражении сжимает зубы. От этого руке больно, потому что он усилил захват пальцев.

— А ты можешь помолчать? Просто спокойно доехать с закрытым ртом, пока я его не заткнул…

— Кляп не встанет.

— Подниму, — бросает он в меня упрямый взгляд и видит, что его раздражение меня веселит. Правда потом смотрит в очередной раз на забитую машинами дорогу и кидает пятьсот рублей водителю. — Спасибо, мы здесь дойдем.

Через мгновение мы вылезаем из синего Ниссана, и только сейчас я понимаю, что мы ехали в такси. Настолько мой разум был подвержен эротической дымке.

— А где твоя машина?

— Пока в залоге.