Книга Ты постучишься в дверь мою - Мария Акулова

Это дико раздражало, так как вернуться-то он вернулся, а вот разницы между заточением и попаданием в такую долгожданную реальную жизнь не ощутил. Его продолжало мучить все то же чувство загнанного в клетку зверя, все то же бесячее расстояние между ним и Ксенией. Но теперь уже не столько физическое, сколько духовное.

Но вновь уйти на дно этого дерьма сегодня не вышло — около десяти позвонил Макс, сказал, что «точка» Ксении Игоревны движется в неизвестном направлении, охрану она не предупреждала, никого из ребят не взяла…

Сначала они переполошились, предполагая самое плохое, потом же оказалось, что девочка решила расслабиться… С подругой… В каком-то не слишком чистом баре.

По уму — стоило бы подключить ее отца, официально отвечавшего за ее защиту, но… С Игорем Станиславовичем Иван не говорил с тех самых пор, как они встретились около Ксюшиной палаты.

И желания возобновлять общение, если честно, у Тихомирова не было. Они с тестем не сошлись характерами ни при его жизни, ни после смерти… Это было очевидно.

Игорь и Иван очень по-разному представляли себе счастье для Ксюши. В душе радовались, когда она отдалялась от одного из них — конкурента. Как бы ужасно это ни звучало, они были конкурентами.

А с конкурентами Тихомиров дружбу не водил.

Поэтому выдернул Макса и поехали вдвоем…

Филиппов остался у входа, а вот Иван зашел. Нужный столик нашел быстро — они сидели у окна… Дурынды… Идеальное место для прострела — было бы желание…

И пили… На столе стояли бокалы, стопки… И ноль закуски.

Бродяга приближался с четким осознанием, что хочет он сейчас только отходить одну из дурынд по пятой точке, но старался держать мину.

Даже улыбнулся Кристине… Опять этой чертовой Кристине…

— Иван Николаевич, очень рады видеть…

Ксюша на него даже не взглянула — отвернулась к окну, щеку закусила… Всегда так делает, думая, что это помогает скрыть эмоции, а по факту — для него-то это первый знак, что жена сдерживается от чего-то — будь то улыбка, злость, слезы…

— А я-то как рад. Пьянствуете? Третьим не возьмете? — взял стул из-за соседнего столика, сел, не дожидаясь согласия. Только не по-человечески, а поставив его спинкой к столу, устроив на той самой спинке руки, глядя на «дам» пристально…

— Ты не пьешь, Тихомиров. Зачем выпендриваешься? — Ксюша не выдержала, глянула мельком… Видно, что старается казаться злой, дерзкой, волевой… Но глаза-то блестят, в голове-то каша…

— А что, только вам выпендриваться позволено, Ксения Игоревна? И Кристина… Простите, как вас по батюшке?

— Тоже Игоревна.

— Отлично… Уважаемые Ксения и Кристина Игоревны… Вы уже достаточно выпили или продолжим банкет?

— Тихомиров… Мы тебя не приглашали. Прекрати строить из себя… Уйди, в общем. Не любишь пьяных женщин — ну так не лезь к ним…

— Вы не любите пьяных женщин? Почему? — Кристина глянула на него с таким интересом и разочарованием, что впору было разубеждать…

— Главное, что КирАндреич ничего против не имеет.

— А Кир-то ту при чем? — Ксюша намек явно не поняла, ощетинилась еще сильней, потянулась к третьей стопке — еще не выпитой.

— При том. Подруга объяснит как-то, да? Когда протрезвеете. А пока домой едем.

— Мы никуда не едем, Тихомиров. А ты хочешь — едь…

Ксюша успела-таки схватить рюмку, да только расплескала половину к чертям, пока пыталась до губ донести. Из-за него руки тряслись. Из-за него…

Ваня же только хмыкнул, когда она стукнула рюмкой о стол, так и не выпив, взглядом злым полоснула…

— Ты не отстанешь, да?

— Не отстану…

— Тогда поехали ко мне, Кристина. Дома я пить могу?

— Дома можешь…

Тихомиров благородно позволил, Ксюша деловито кивнула, встала, достала из кошелька пару крупных купюр, положила на стол, направилась к выходу.

* * *

— Макс, отвезешь девушку домой? Вон ее тачка стоит… Кристина Игоревна тебе и ключики даст, правда Кристина Игоревна? — Краст сначала на Тихомирова глянула, потом с сомнением на Ксюшу… Потом же кивнула.

— Мы ко мне едем вообще-то… — Ксюша возразить попыталась, да только… Кристина тут же отчего-то решила ее обнять, будто бы целуя на прощание, а сама шепнула на ухо:

— Секс полезен для здоровья, Ксения Игоревна. А по пьяни — не считается… — подмигнула, пошла к Максиму… Снова виляя бедрами…

Ксюша же возмутилась до ужаса, снова щеки загорелись, она злиться стала… На Тихомирова, на Кристину, на Максима…

— Идем, Принцесса.

Так и стояла бы, хватая ртом воздух, если бы Бродяга не подхватил ее под локоть, повел в сторону машины, на которой приехали уже они с Максимом.

Запаковал жену, пристегнул, потом сел за руль…

В салоне было так тихо… Удивительно тихо после громыхавшей в баре музыки…

— Когда уже это все кончится? Когда ты от меня отстанешь? — Ксюша повернулась в кресле так, чтобы видеть его профиль, уставилась… будто пытаясь убить «лучами добра», глаза сужала периодически, губы поджимала…

Была откровенно пьяной. И откровенно глупой.

— Пока смерть не разлучит нас, Принцесса, — обычно Бродяга терпеть не мог, когда от нее исходит хотя бы намек на алкогольный запах, а сейчас…

Он и сам пьянел понемногу. Из-за того, что она рядом. И, наверное, впервые за долгое время не способна выстроить между ними ту стену, которую каждый день сооружала — кирпичик за кирпичиком.

— Тошнит от твоих глупостей…

— А от выпитого не тошнит?

— Нет. Только от тебя…

Резала словами, то ли не понимая, что нарывается, то ли стараясь нарваться. Кто их пьяных женщин разберет?

Потом отвернулась, начала следить за дорогой… Не заметила, как уснула…

А вот Иван заметил…

Сначала руки ее коснулся, потом, когда не взбрыкнула, взял уверенней — к губам поднес, поцеловал…

— Глупое мое пьяное солнце… — шепнул, отпуская…

Глава 27

Настоящее…

— Ты считаешь, я дождусь, пока ты уедешь, а потом снова сбегу? — Ксюша проснулась, только когда они были уже под домом, да и то не сразу, сначала пыталась умилительно отмахиваться, потом поняла, что Бродяга ей вовсе не снится, опять изо всех сил постаралась собраться, чтобы не выглядеть пьяненькой. К ее сожалению, получалось так себе… Но Иван был благодарен даже за попытку — из-за него ведь старается. Правда было немного жаль, ведь старалась не чтобы угодить, а чтобы продолжать «войну на равных».

— Я считаю, что ничего ужасного не произойдет, если я провожу тебя до нашей квартиры.