Книга Афанасьева, стой! - Олеся Стаховская

– Извини, задумалась.

– И о чём же? Обо мне, надеюсь?

– Перетопчешься! О предстоящей поимке особо опасного преступника.

– Эээх! Жаль, – протянул парень без малейшего намека на сожаление. – А я-то размечтался…

– Ничего, переживёшь. Надеюсь, мы оба переживём сегодняшний день. Семёнов, учти, я за бандитами гоняться не приучена.

– Учту. Ты, главное, не высовывайся. И не геройствуй.

– Не имею ни малейшего намерения. Я вообще согласна подождать тебя в машине.

– Афанасьева, ты это брось! С таким настроем мы из тебя никогда не сделаем боевую ведьму.

– И не надо. Предпочитаю оставаться собой. Лично меня всё устраивает.

– Это ты зря!

Семёнов ещё какое-то время порассуждал о боевых ведьмах, их амуниции и обмундировании. На последней теме он задержался надолго, поражая моё воображение яркими описаниями бронированного белья, чулок и прочих необходимых каждой уважающей себя ведьме деталях гардероба. По всему выходило, что на задание несчастная боевая ведьма, чьим мнением никто не поинтересовался, должна выдвигаться, облачившись в корсет, кружевные стринги, чулки и сапоги на тонкой высокой шпильке и держа в одной руке хлыст, а в другой – реактивную метлу.

– Подай рационализаторское предложение руководству. Оно непременно оценит твоё служебное рвение. Могу помочь с эскизами, – съязвила я.

– Обсудим на досуге, – с серьёзным видом кивнул айтишник.

Тем временем мы добрались до отделения интернет-компании, где нас встретили довольно прохладно. Возможно из-за того, что персонал здесь подобрался преимущественно мужского пола и обаяние Семёнова тут никак не действовало. Я же не была столь искусна в тактике обольщения, поэтому пришлось настроиться на деловой лад.

– Гражданин Васильев Пётр Петрович на месте? – поинтересовался напарник, предъявляя удостоверение первому попавшемуся сотруднику.

– Вроде здесь был. А вот и он, – ответил немолодой мужчина, повернувшись к одному из неприметных парней в синей униформе. – Петрович, тут тебя полиция спрашивает.

Петрович – едва переваливший тридцатилетний рубеж своей жизни обладатель не слишком ухоженной короткой бороды и угрюмого помятого лица человека, привыкшего снимать стресс любой степени тяжести крепким алкоголем, – дёрнулся, а затем рванул к двери.

Семёнов бросился за ним, крикнув мне на бегу:

– Жди здесь!

Ага, сейчас! И пропустить такое увлекательное мероприятие? Я как-то слишком быстро позабыла свои страхи и стремление держаться подальше от опасности. В общем, мчалась следом за Семёновым и гражданином Васильевым, развивая неслабую скорость.

– Стой, придурок! Стрелять буду! – кричал айтишник вслед удиравшей от него синей спине сотрудника интернет-компании, не предпринимая, однако, попытки вытащить пистолет.

Гражданин Васильев предсказуемо попытался уйти дворами. Но от Семёнова так просто не уйдёшь. Не такой он человек. Резвый подозреваемый перемахнул через кованое ограждение одного из дворов, Семёнов повторил его манёвр с гораздо большим изяществом. Я же дёрнула калитку, после чего она тут же открылась. Почему мужчины всегда выбирают сложные пути, когда рядом имеется услужливо распахнутая дверь? Входи – не хочу. Загадка века.

Семёнов гонял бедолагу по двору, я же стояла возле калитки. Мне даже отсюда отлично было видно, что из двора есть только один выход, он же вход. Но ни Семёнов, ни Петрович этого, похоже, не замечали. Они были молоды, полны сил и энтузиазма и, вероятно, поэтому решили поиграть в догонялки. Марафон грозил затянуться надолго. Я огляделась в поисках подручных средств. Обнаружила проигнорированную дворниками толстую ветку, дождалась, когда на очередном круге преследуемый Семёновым подозреваемый окажется на расстоянии выстрела и метнула снаряд, целя по ногам. В яблочко! Петрович рухнул на землю, сопровождая падение обречённым матом. Семёнов склонился над ним, уперев руки в колени и тяжело дыша.

– Отличный бросок, Афанасьева!

Я отсалютовала ему.

Семёнов зафиксировал резвого Петровича наручниками, скрутив ему руки за спиной. Доволок в таком виде до машины и, не особо церемонясь, швырнул на заднее сиденье. Мы заняли свои места, после чего айтишник вручил мне пистолет, предварительно сняв с предохранителя.

– Дёрнется, стреляй. Только постарайся не убить, он нам пока живой нужен.

Петрович жалобно завыл, лаская наш слух различными лингвистическими конструкциями и оборотами, из которых самым пристойным было «менты поганые» и «волки позорные».

– Слышь, ты, укурок! – не выдержал Семёнов. – Утухни! Ещё одно слово – и, клянусь, башку отстрелю. Фильтруй базар, короче. Здесь дама как-никак.

Петрович окинул даму презрительным взглядом, но сдержал поток красноречия, разумно опасаясь, что любое его слово может стать последним. Так и ехали. Семёнов смотрел на дорогу, я – на Петровича, держа в руках пистолет с занемевшим пальцем на спусковом крючке.

Возле Управления нас встречала делегация из оперативных сотрудников с Захаром Матвеевичем во главе. Повизгивающего Петровича утянули куда-то вглубь коридоров. Я собиралась последовать за всеми, но ведун остановил меня, мягко ухватив за локоть.

– Вам не стоит присутствовать при этом, Арина.

– Вы что, пытать его собираетесь? – со священным ужасом в голосе вопросила я.

Захар Матвеевич поспешно отвёл взгляд.

– Нет, блин, чаем его будем поить. Ромашковым, – раздалось сбоку. – После чего он проникнется к нам симпатией и расскажет, где сопляков держит.

Я повернула голову и скривилась. Ринат. Ценитель жанровой литературы и знаток женской психологии. Куда ж мы без него.

– Чё ты куксишься, ведьма? – окрысился невыспавшийся опер. – Если не устраивают наши методы, поищи себе другую работу. И другую компанию. Благопристойную.

– Захар Матвеевич, где вы откопали этот пережиток опричнины? – поинтересовалась я у ведуна, который поморщился от выпада своего подчиненного.

– Вот что, Ринат. Шёл бы ты к остальным. Проследил, чтобы всё было в рамках правовых норм.

Опер понятливо хмыкнул и удалился. Я прожигала его спину неприязненным взглядом. Так и подмывало проклятьем припечатать. Но нельзя. Даже в шутку. А жаль.

Ведун отвел меня в комнату отдыха.

– Располагайтесь, Арина. И не переживайте, наш подозреваемый не пострадает. Физически, по крайней мере. Засим позвольте откланяться. Нехорошо заставлять клиента ждать.

– Захар Матвеевич… – робко начала я, но меня прервали.

– У него дети, Арина. Дети. Маленькие, беспомощные, напуганные. Хочется верить, что живые.

– А если он ни при чём? Если он убегал, потому что, скажем, кошелёк у кого-то подрезал или сумку выхватил?