Книга Зима. Согрей мое сердце - Алекс Хилл

Ден мог бы выкинуть меня на улицу, но нет. Он укутал меня в плед, принес воды. Слушал мои жалобные всхлипы и невнятные извинения, а после обнял и сказал:

«Все хорошо, Ксю. Это не конец света. Ты просто еще не готова»…

После этого фраза обрывается в моей памяти. Я заснула. Не знаю, что еще он говорил, но утром он просто вел себя как обычно. Мы вернулись к нашему дружескому общению. И я безумно благодарна ему за все.

Захожу в ванную и печатаю другу быстрый ответ.

Ксю: «Я иду купаться, Денчик-птенчик. Спокойной ночи. Спишемся завтра. *улыбочка*»

Ден: «За буйки не заплывай. Сладких снов. *поцелуйчик*»

Настроив воду, забираюсь в душ. Жаль нельзя смыть с себя ошибки и сожаления. Я запуталась. Абсолютно запуталась. Зимин… Мы с ним… Отношения… Я ведь скоро уеду. И что тогда? Просто разойдемся? Еще раз убеждаюсь, что не стоило это все начинать.

Как только последняя мысль собирается укорениться в моей голове, дверь в комнату открывается и появляется Дима. Вижу его силует сквозь мутную стеклянную перегородку.

Сердце вздрагивает и начинает биться сильнее. Желание просыпается внутри меня. Хочу почувствовать его рядом. Какая-то нездоровая необходимость, но ничего не могу с ней поделать.

Ну почему это должен быть именно он? Почему только с ним я чувствую себя так? Босиком по облакам без намека на дурные мысли. Вот на что это похоже.

Зимин снимает одежду и безмолвно врывается под теплые струи, оттесняя меня к стене. Понятия не имею, в каком он настроении. Кто вообще передо мной? Становится немного страшно от собственной беспомощности и никчемности.

– Прости, малышка, – говорит Дима с искренним сожалением.

Щурюсь от мелких капель, отскакивающих от его спины, когда он меня обнимает. Вот снова. Стоило Зимину меня коснуться и все, что было бессмысленно, стало самым ценным. Мы вместе. Он рядом со мной.

– И ты меня прости, – обнимаю его в ответ и целую в плечо, потому что огромное количество нежности к этому парню не помещается внутри меня и рвется наружу.

– Мы со всем справимся. Просто давай договоримся быть честными друг с другом и ни о чем не умалчивать.

Хорошая мысль. Сейчас и начнем.

– Мне страшно, что у нас ничего не получиться. Может, нам не стоило начинать все это? – наконец озвучиваю свои мысли.

– Ты хочешь все закончить? – водит ладонями по моей спине, собирая капли и покрывая кожу мурашками.

– Когда ты обнимаешь меня вот так. Голый. В душе. То как-то не очень, – выдаю, не сдержав смешка, потому что бедром чувствую уровень его восхищенности нашим положением.

– Тогда останемся так навсегда, – с улыбкой в голосе произносит Зимин, прижимая меня еще крепче.

– Думаешь, продержишься так долго? – с вызовом вскидываю подбородок, чтобы заглянуть ему в глаза.

Язычки пламени танцуют внутри, его руки опускаются ниже. Вздох срывается с губ, когда я чувствую его пальцы на внутренней стороне бедра.

– Посмотрим, сколько продержишься ты, – Зимин многообещающе улыбается и наклоняет голову, чтобы подарить один из самых страстных и захватывающих поцелуев, что у меня были.

Самое смешное, что все они только с ним. Во всех моих жизненных списках «самого-самого» Зимин стоит на первых местах. Самое лучшее свидание. Самая смешная шутка. Самая красивая улыбка. Просто он, наверное, и есть тот самый для меня.

***

Четыре дня. Всего четыре или целых четыре, трудно сказать, как точнее передать все замешательство и негодование Строганова. Вечер четверга проходит, вроде бы, как обычно. Пиво, чипсы, боевик и Тим с Жориком. Только одна деталь изменилась, но отторжения нет, словно так и было всегда.

Женя на удивление быстро вписалась в их жизнь, подружилась с пацанами и втерлась в доверие настолько, что ей даже выдали ключи от квартиры. Макс не понимает, как такое возможно, но… Это правда.

Фомушкина сидит на диване в домашних шортах и майке, пьет пиво и очень эмоционально доказывает Жорику, что Стэтхем на самом деле так себе актер. Она размахивает руками и подпрыгивает на месте, после каждого аргумента, не давая Жоре и слова вставить.

Тим громко жрет, совсем не сочувствуя другу, которого с легкостью разматывает девчонка. Это ничто, по сравнению с видом, который открывается после каждого движения Фомушкиной. Она не носит белье, поэтому… Ну и так понятно. Шебутная девчонка, тонкая майка, отсутствие лифчика.

Сам Тим, в отличии от Жоры, пялиться на их новую соседку не так явно, но иногда тоже на несколько минут забывает о фильме и приличиях, залипая на округлости грудей и красивые обнаженные бедра. Женьке плевать на это, она не стесняется своего тела, а вот Строганову…

Он злиться. Почти в ярости. Хочется накрыть ее одеялом с головой и заставить замолчать. Сумасшедший набор новых чувств, и Макс их совсем не понимает. Банального слова «ревность» нет в его внутреннем словаре. Он ее не признает. Как обратную сторону любви и романтики.

Не в силах больше выносить это все Макс уходит на кухню и, оперевшись локтями о подоконник, прикуривает сигарету. Тихий летний вечер все еще пропитан теплотой солнца, которое уже скрылось за крышами многоэтажек. Душно, вперемешку с дымом практически невыносимо, но Строганов с облегчением закрывает глаза.

Умиротворение не успевает обосноваться в душе Макса, его вышвыривает в окно волнение, когда плеч касаются прохладные женские ручки, которые только что держали бокал.

– Что-то не так? – робко спрашивает Женя, и ее тон вызывает у Макса еще больший душевный диссонанс.

Все не так. Здесь она. Она заставляет привыкать к себе. Привязывает, опутывает паутиной. Ведет себя с ним ласково, игриво, покладисто. Точно бездомная кошка, которую приютили, и она всеми силами старается понравиться новому хозяину, чтобы снова не оказаться на улице.

– Все нормально, – произносит Макс наперекор собственным мыслям и выдыхает дым, стараясь абстрагироваться от ощущения мягкой груди, что сейчас прижимается к его спине.

– А так и не скажешь, – Женя забирает из пальцев Макса сигарету и затягивается сама, отступая в сторону. – Может, все-таки поделишься мыслями. Я умею слушать.

Строганов поворачивается, а Женя забирается на подоконник. Несколько мгновений они просто смотрят друг на друга. Фомушкина курит, Строганов молчит. Но как только гаснет крошечный оранжевый огонек, Макс оживает.

– Я ненавижу твою подругу. Всей душой, – у него даже челюсть сводит от этих слов. – А ты, как вечное напоминание о ней,

– Ну надо же… А за что, Макс? За что ты ее так ненавидишь? – Женя внимательно следит за каждым движением своего собеседника.

– Она виновата.

– Он прыгнул с крыши. Твой друг сам это сделал. Ее там даже не было. Как она может быть виновата?