Книга Вспышка - Элис Бродвей

Произнося эту речь, Лонгсайт обводит пальцем кожаную поверхность стола и искоса наблюдает за мной.

– Всё очень просто.

Я оборачиваюсь, чтобы взглянуть Минноу в лицо. Он улыбается, восхищённо уставившись на Лонгсайта, будто перед ним святой. Оба так откровенно наслаждаются этими минутами, что мне становится страшно – боюсь, они меня убедили.

– Я не стану молчать, – говорю я. – Я всем в Сейнтстоуне расскажу правду. Пустые боятся нас не меньше, чем мы боимся их. А вы держите их в голоде и нищете. Вы обманули нас, чтобы добиться власти!

– Ах, дитя моё! Расскажешь – и что? Разве кто-то поверит твоим стонам о том, как страдают несчастные пустые? Или кто-то им посочувствует? – Я с трудом перевожу дыхание. – А может, граждане нашего города поверят своему мэру, чьи знаки столь великолепны и кто всегда боролся за их процветание?

Я опускаю голову под его взглядом. Он прав. И я это знаю.

– Знаешь, Леора, я предлагаю тебе поступить иначе. Честно говоря, я уже давно это задумал, потому и отправил тебя в Фетерстоун. Какая из тебя шпионка? Подумай сама. Ты, дорогая Леора, та самая искра, из которой разгорится пламя войны.

Я в ужасе поднимаю глаза на мэра.

– О чём это вы? – шепчу я в ответ.

– Сделаем вот что: первым делом я соберу всех на площади. Добрые жители Сейнтстоуна сразу же поймут: что-то неладно. – Мэр улыбается, и я вздрагиваю от страха. – Ты выйдешь к людям вместе со мной, и я расскажу, как ты, рискуя жизнью, отправилась к пустым и принесла нам правду о них. А потом ты сама поведаешь ту самую правду: пустые рвутся в бой, изголодались по бойне, исполнены ненависти к нам и мечтают уничтожить всех отмеченных. Дети, пропавшие в прошлом году, – это дело рук пустых, правда? Мальчик, который не вернулся домой месяц назад, а потом его тело нашли в старой каменоломне, – это тоже пустые. Посевы, сгоревшие на корню… Продолжать можно бесконечно. А в последние дни пустые особенно разбушевались. – Лонгсайт тихо смеётся. – Тебе понравится, вот увидишь. Возвращение отважной героини! Мы развесим твои портреты с воззванием спасать Сейнтстоун на каждом углу. Конечно, тебе придётся выступить, сказать своё слово. Пусть все узнают правду.

Мне нечего ответить. В голове пусто – не осталось ни словечка. Потому что Лонгсайт прав. Абсолютно прав. Поверят ему, а не мне. Значение имеет не правда, а сила, власть. Побеждают те, кто говорит людям то, что они хотят услышать.

– Я не стану врать, – дрожащим голосом лепечу я.

– Ну-ну, не выдумывай. Ты скажешь то, что нужно. И знаешь, что радует меня больше всего, Леора? – Я бессознательно качаю головой. – Ты не можешь просто взять и сбежать к пустым. – Я хватаюсь за сиденье, чтобы не упасть. – Потому что, когда они узнают правду – о том, что в Фетерстоун ты пошла по моему приказу, тебе будут совсем не рады.

Руки у меня дрожат, и мне всё труднее держаться с достоинством. Галл, Тания, Соломон, Фенн – все они услышат о моём предательстве и поверят, потому что именно это они и ожидают услышать. Я – новый Нейт, Святой, явилась ударить по Фетерстоуну изнутри. И хуже всего то, что это правда.

Глава тридцать четвёртая

Посреди площади для нас с мэром возвели небольшую сцену. Расположили этот помост рядом со статуей Святого. Мне выдали текст речи и без экивоков пояснили, что произойдёт, если я изменю в ней хоть слово. Лонгсайт надевает жилет, который подносит ему Джек Минноу, и разглаживает на груди невидимые складки.

– Сегодня мои метки не главное, – подмигивает он мне, застёгивая пуговицы. Толпа увидит знаки только на его лице и обнажённых руках. – Мы объявили, что ты вернулась. Не хочу отвлекать зрителей от главной героини нашего представления.

Мы ждём выхода в полутёмном вестибюле здания правительства, глядя в окно на площадь, где собираются жители. Возле сцены замер Карл, покачиваясь с пятки на носок. Вид у него встрёпанный и беспокойный. Наверное, переживает, как бы такое важное мероприятие вдруг не пошло наперекосяк, да и перед начальством хочет выслужиться. Карл вдруг смотрит мне прямо в глаза, и я отворачиваюсь.

Джек Минноу стоит столбом слишком близко ко мне – отвратительно близко, а мэр Лонгсайт устроился на шаг позади. С каждой минутой меня всё сильнее охватывает страх, я едва сдерживаю дрожь, глядя на всё прибывающих зрителей. Люди в толпе весело здороваются, переговариваются. От липкого ужаса и усталости меня покачивает. Я кручу головой, отыскивая в море людей маму. Мне так хочется найти её, убедиться, что с ней всё в порядке, и в то же время нестерпимо стыдно – ведь она увидит моё предательство. Смогу ли я выступить так, как требует Лонгсайт, стать его рупором? Или всё же найду в себе крупицы храбрости и откажусь говорить его словами? Сколько человек пострадает, если я не выполню приказ Лонгсайта?

В толпе мелькает красный платок, и я изо всех сил вглядываюсь туда – мама часто носит красную шаль. Но это ребёнок в красном пальтишке на плечах у отца. При виде счастливой улыбки на детском личике я с трудом сдерживаю слёзы. Меня бросает в жар от мысли, что все мои надежды рухнули. Вот ещё красное пятнышко – на другом конце площади, но это не мама, просто кто-то в похожей шали.

Один из членов правительства, лично следивший за положением дел на площади, заглядывает в вестибюль. По его знаку Минноу открывает двери и выходит первым. Лонгсайт и я следуем за ним, проходя сквозь толпу к сцене. Мэр, как всегда, показывает жителям Сейнтстоуна, что он не какое-то божество, а обычный человек, один из них, совсем рядом – только руку протяни.

Сцена с каждым шагом приближается, и я слышу, как в толпе шёпотом произносят моё имя. Леора Флинт. Ступеньки, ведущие на помост, кажутся мне склоном неприступной горы. Лонгсайт легко взбирается на сцену, но, когда я ставлю ногу на первую ступеньку, рука Минноу тяжело опускается на моё плечо.

– Подожди, – бормочет он мне на ухо. – Пусть он разогреет толпу. Их надо подготовить. – От его прикосновения меня бросает в дрожь.

Собравшиеся умолкают, и Лонгсайт протягивает к ним руки. Его улыбка, по обыкновению, полна тепла, но вскоре она уступает место серьёзному взгляду.

– Жители Сейнтстоуна! Друзья мои. – Ему нет нужды кричать, голос мэра гулко разносится по площади. – Я созвал вас, чтобы поделиться срочными новостями, и услышать эти новости вам будет нелегко.

Мэр умолкает, и тут же стихает осторожный шёпот и покашливания в толпе. Люди больше не улыбаются, они с тревогой смотрят на Лонгсайта. Страх никогда не отступает слишком далеко, он всегда рядом.

– Как вам известно, мы давно заключили с пустыми мир, позволили им жить по собственным правилам, верить в свои легенды. Но с одним условием: мы требовали, чтобы они не вмешивались в нашу жизнь. Так было при моих предшественниках… – мэр умолкает, но лишь на мгновение, – даже когда пустые не выполняли свою часть договора. Они жестоки и воинственны по своей сути и вскоре принялись вторгаться в наши пределы. Сначала понемногу. Там украли корову, здесь отравили пса… Устраивали засады и крали еду, когда её везли к нам в город.