Книга Ступени на эшафот - Юрий Корчевский

Федосов, трясясь от страха, сказал, что проследил весь путь нелегального груза, но в Воронеже оружие и сопровождающая его тройка пропали. Никаких следов оружия, а ведь тяжёлых ящиков много и перевезти незаметно их невозможно, потребуется небольшой обоз. И денег у него тоже нет, поскольку за оружие уже заплачено.

– Собирайся, сказки свои лошади расскажешь!

«Лошадь» была одним из псевдонимов Красина.

Федосова трясло от страха. Но оделся, взял паспорт. Зачем? Сам не знал. С сожалением посмотрел на выломанный замок двери. Нехорошо уходить, когда дверь замкнуть нельзя.

Вышли в парадное. В это же время в парадное входили жандармы, начали подниматься. Почти столкнулись между вторым и третьим этажом. И разминулись бы мирно, нижние чины в лицо Федосова не знали, шли по указанному адресу. Но боевики решили – по их душу. Один выхватил пистолет, пальнул, промазал. Нижним чинам подготовки не занимать. Служили в армии, в жандармерии занятия периодические, да и условия службы такие, что испытывают на прочность. То стачки, то демонстрации, а то экспроприации – со стрельбой, взрывами. Жандармы выхватили штатные револьверы и без колебаний пустили в ход. Те из боевиков, кто успел достать оружие, сразу были убиты. Фактически один только Федосов и остался невредим, но испугался до икоты. Трясся, икал, потел.

Один из жандармов обыскал Федосова, оружия не нашёл. Другой собрал у боевиков револьверы. Посмотрел одному пристально в лицо.

– Этого видел. На прошлогодней маёвке в урядника Финошкина стрелял. Убёг!

– Зато ты его сейчас прищучил.

Двое жандармов повели Федосова в Охранное отделение, один остался охранять место происшествия до появления следователя и судебного врача. Конечно, все жильцы испуганы стрельбой были. Выстрелы в пустой парадной громыхали сильно, как пушки. Жильцы робко выглядывали, спрашивали друг друга, что случилось?

Вид жандарма у трупов успокаивал.

Федосова привели в Охранное отделение, старший из жандармов, фельдфебель в годах, доложил Матвею:

– Господин штабс-капитан! Задержанный по вашему приказу доставлен. Сопровождавшие его революционеры открыли стрельбу. Пришлось открыть ответный огонь. Все трое нападавших убиты, среди наряда жандармов раненых и убитых нет.

– Благодарю за службу. Ведите задержанного в кабинет.

А сам в это время телефонировал дежурному офицеру, чтобы выслал на происшествие следователя, судебного врача и подводу для транспортировки тел в морг.

Жандарм ввёл в кабинет Федосова. Увидев Матвея, Артём Сидорович изменился в лице. Вроде штабс-капитан напоминает ему патлатого Андрея Яцука из Жмеринки. Но тот волосат, на лице вечная щетина трёхдневная. А офицер чисто выбрит, лощёный, пахнет хорошей туалетной водой. Что похож немного, так бывает.

Матвей начал допрос. Ответы записывал в бланк допроса. Потом спросил:

– Кто эти люди, которые стреляли в задержавших вас жандармов?

– Понятия не имею.

– Артём Сидорович! – укорил его Матвей. – От того, будете ли вы сотрудничать с нами, зависит ваша судьба, даже жизнь.

– На испуг взять хотите?

– Я запишу в протокол, что вы являетесь руководителем тройки боевиков-революционеров. Ими был открыт огонь по жандармам, ответным огнём они были убиты. И передам дело в трибунал. В лучшем случае получите пожизненную каторгу на каменоломни в Сибири, в худшем обещаю пеньковый галстук в Шлиссельбургской крепости. Причём довольно скоро, скажу по опыту – недельки через три.

Артём Сидорович непроизвольно расстегнул верхнюю пуговицу на косоворотке. Он сейчас осознал, что от этого офицера зависит судьба и жизнь.

– А если всё расскажу?

– Будем сотрудничать. Могу даже отпустить, если подпишете документ о сотрудничестве. Старший из жандармов доложил, что оружия при вас не обнаружили.

– Истинно – так и было. На расправу меня вели.

– За что?

– Заподозрили в краже денег.

– Положа руку на сердце – крали?

– У своих товарищей? Упаси Бог!

– Какие они вам товарищи, если на расправу вели. Итак, даю пять минут. Либо добровольно пишете обо всех, кого знаете – фамилии, клички, адреса, какую роль играют в партии, что натворили? Либо я пишу протокол, и обратного хода не будет.

Матвей демонстративно вытащил карманные часы, посмотрел на циферблат, положил на стол.

Федосову жить хотелось. Если подписать согласие, можно выйти на свободу. Две недели назад он уже был в карцере и очень не хотел вернуться.

Пока Матвей говорил, Артём Сидорович уже решил для себя, что подпишет согласие на сотрудничество. Для приличия, чтобы соблюсти лицо, подождал. Когда офицер взял в руку часы, кивнул.

– Я согласен, ваша взяла.

Зачем ему однопартийцы, когда за ним домой пришли боевики и повели неизвестно куда. Боевики законы не соблюдают и за исчезнувший груз спросят жёстко. Хорошо, если после такого разговора живым останешься. В какой-то мере даже хорошо, что в Охранку попал, выручили его жандармы. С большевиками ему теперь не по пути, надо сдать их всех.

Матвей пододвинул к нему лист с текстом.

– Впишите паспортные данные, подпись и дату внизу.

Вверху на листе надпись – «Согласие на добровольное сотрудничество с департаментом внутренних дел». Написал и подписал.

Офицер подписал.

– Замечательно. Вот вам ещё бумага, пишите с самого начала. Как вступили в партию, кого знаете, где они живут. Как внешне выглядят.

– Это долго.

– Я не тороплюсь. Как говорится – солдат спит, служба идёт.

Пока Артём Сидорович писал, Матвей по телефону пригласил штатного фотографа. Федосов запаниковал.

– Что? Зачем это? Я не хочу!

– Хотелки кончились, – жёстко сказал жандарм. – С этого дня вы внештатный сотрудник Охранного отделения и будете исполнять наши внутренние требования.

Настроение Федосова сразу изменилось. Когда ты член мощной государственной организации, маленький винтик огромной машины, можешь чувствовать себя под защитой закона. Членство в партии большевиков такого осознания не давало. Федосов даже воспрял духом. Ещё не всё потеряно, и прятаться в глухом уголке Сибири не надо, столица всё же привлекательнее.

Вот теперь его как прорвало. Исписывал один лист, брался за другой с каким-то мстительным наслаждением. Ещё утром был убеждённым большевиком, а вечером – уже идейным противником РСДРП. Впрочем, немного позже от Ульянова-Ленина отшатнутся все старые партийцы – Каменев, Зиновьев, Рыков и многие другие. Авторитарен Ульянов, признавал только своё мнение, считал его единственно правильным. Но партия – это союз единомышленников, а не армия, где единоначалие. А после Октябрьского переворота от Ульянова отвернулись и другие – Красин, Фрунзе. Леонид Красин эмигрировал в Англию, где скончался в ноябре 1926 года. Фрунзе умер в октябре 1925 года после операции в Москве. Красин долгое время был казначеем партии, знал то, что знала только руководящая верхушка, только очень узкий круг лиц. Как написали в заключении – скончался от паралича сердца. Был кремирован, и урна с его прахом была помещена в некрополь Кремлёвской стены.