Книга Ведьма и ее питомцы - Анна Бруша

Звезды на небе стали ярче. Это явно какой-то знак.

Хотелось стукнуть себя по лбу, но так боль сделается только сильнее.

Можно попробовать провести ритуал, очищающий от всех заклятий и вредоносных чар: искупаться в лунном свете.

Продумывая детали колдовства, я не сразу ощутила легкую дрожь земли под ногами и, не успев опомниться, провалилась в глубокую нору.

Собрав силу воли в кулак, я едва успела замедлить падение, иначе стукнулась бы крепко.

— Проклятые гномы.

Эти мелкие копатели не рассчитали нагрузку, и почва поплыла. Теперь, лежа на спине, в скудном свете звезд я могла созерцать аккуратные ряды норок, из которых торчали чумазые мордашки. Мне представилась уникальная возможность познакомиться с гномьим бытом изнутри. Проникнуть в глубины, скрытые от посторонних глаз.

Но сейчас в темноте мне не слишком нравилось карабкаться по глине, да еще гномы заволновались, зашумели, зажгли факелы и принялись сыпать гравий мне на голову.

По краю ямы скользнула черная тень, а потом обрушилась вниз. Сверкнули когти и раздался громкий щелчок зубов.

— Нет, Ксенофонт, нет.

Кот прижал уши к голове и приступил к охоте. Его не смущали мои крики и увещевания, Ксенофонт молнией носился по стенам ямы, хватая зазевавшихся гномов.

— Назад. Назад.

Я схватила извивающееся тельце, но черный гад обладал подвижностью ртути, да еще в пылу погони кот совсем потерял разум, и на руке у меня остались глубокие царапины.

— Тебе мало мышей? Мало крыс?

В моем воображении нарисовалась картина: гномы-умертвия шатаются по окрестностям. Смельчаков с факелами поубавилось, да и не могли бедняги противостоять прирожденному убийце. Те, кто поумнее, отступили вглубь нор. А я, негодуя по поводу повадок кошачьего племени в целом и Ксенофонта в частности, стянула с себя юбку и набросила ее на кота. Мне удалось запеленать его так, что остались торчать только голова и кончик хвоста (кстати, торчал он рядом с головой).

Потом я карабкалась из ямы… Стоит ли говорить, что восхождение было лишено всякой элегантности. Уже на поверхности я распеленала кота. Он яростно взвыл и исчез, слившись с тьмой.

— Ох, Ксенофонт, ты умеешь создавать… — Мысль вертелась на языке.

Кажется, я забыла о какой-то проделке кота. Что же он мог устроить? И почему это так важно было стереть из моей памяти?

***

Вернулась я в хижину не в лучшем расположении духа. И даже не стала отвечать на вопросы: "Почему ты вся покрыта глиной?" и "Что с твоими волосами, дорогая?"

— Матильда, тебе нужно принять ванну. — Мама озвучила очевидное.

А бабушка кивнула:

— Даже в лесу нельзя позволять себе распускаться.

Ведьмы. Настоящие ведьмы. Достойные носительницы славных имен Генгемы и Бастинды. И главное, столько заботы. Явно что-то им от меня требуется. Но интриганки по-прежнему сохраняли вид полного неведения и совершенной непричастности ни к каким колдовским делишкам.

Бабуля даже взялась за спицы: скромная старушка вяжет шарфик. Вот только в этом действии все было не так. Генгема никак не тянула на "скромную", не была похожа на "старушку", и вязать она не умела.

— Вы обе ужасно переигрываете, — сказала я. — Все-таки я ваша родная кровь, и не надо меня так недооценивать.

— Ты права. — Мама поднялась с кресла. — Ладно. Нам нужна твоя помощь в одном деликатном деле. Ты уже один раз отказалась, поэтому…

— …поэтому вы не постеснялись манипулировать и врать, — подсказала я.

— Я не это хотела сказать.

— Но сделала именно это.

Бабушка Генгема отбросила спицы, и они воткнулись в стенку.

— Матильдочка, хочешь говорить серьезно, давай поговорим серьезно. Ты уже большая девочка, и пора заняться серьезным колдовством.

Моя бровь вопросительно изогнулась.

— Надо было сразу же тебе показать. Идем.

Бабушка поднялась, и тут я заметила, что с ее лицом произошли разительные перемены. Она опять помолодела. Похоже, пока я лазила по гномьим норам и сражалась с Ксенофонтом, ведьма не теряла времени даром.

— Ты выглядишь просто потрясающе, — сказала я.

— Поживешь с мое, еще не такому научишься. И кстати, будет лучше, если ты начнешь меня звать Генгема. "Бабушка", "ба" — это так старомодно, не отвечает духу перемен.

Я не нашлась что ответить, поэтому промолчала.

Мы прошли в комнату Генгемы, которую она себе создала. Оглянувшись назад, я увидела за собой цепочку грязных следов. В раздражении взмахнула рукой и немного перестаралась.

На полу разлилась огромная лужа.

— Оставь, — сказала ма и в мгновение ока привела все в порядок.

На широченной бабушкиной кровати кто-то лежал.

— Подойди поближе, посмотри.

Генгема слегка подтолкнула меня в спину.

Нехотя я сделала несколько шагов вперед. Меня охватил странный трепет, уж слишком неподвижно лежало тело на кровати.

Ведьмы каким-то непостижимым образом притащили сюда мага. Мужчина спал. Но сон был нехороший: не двигались ресницы, грудь не вздымалась от дыхания, да еще неестественная белизна лица.

— Кто это? — тихо спросила я.

Мать и бабушка залились издевательским смехом.

— Не кто, а что, — поправила меня Генгема.

— С твоей помощью будет "кто". Ну же… присмотрись повнимательней. Можешь дотронуться.

Но трогать неизвестного мага в постели бабушки я не спешила. Сначала я подумала, что мужчина зачарован, но потом смекнула:

— Это что, кукла?

— Не совсем. Голем. И на него ушло несколько сервизов, к которым ты, Матильда, питаешь странную пассивную агрессию.

— И ничего я не питаю.

— Неважно, кто что питает. — Мама задушила наши препирательства на корню. — Это голем, Матильда. Мы, конечно, можем им управлять. И функционировать он будет вполне прилично.

— Прилично для голема, — вставила Генгема. — Но нам этого мало. Мы хотим сделать его практически живым.

— Зачем? — спросила я, внутренне содрогаясь: уж больно голем сейчас походил на мертвеца.

— Чтобы исполнить роль мага, образ которого мы взяли за основу. Но об этом еще рано думать. Действовать мы будем последовательно. Шаг за шагом. Сначала надо заставить его двигаться естественно.

— У вас ничего не выйдет, — с уверенностью сказала я. — Даже если мы создадим круг, и у вас есть план, как заставить голема шевелиться, то он же не сможет разговаривать. Големы этого не могут.

— Есть у нас одна идейка, как его разговорить, — последовал уклончивый ответ.