Книга Пограничник - Александр Лаврентьев

— Да как… — Андрей покачал головой, глаза его, не отрываясь от костра, следили за языками пламени, пожирающего искривленные ножки стула.

— Это не страшно вовсе… Это… Знаешь, это как если бы увидел стометровую волну, которая тебя вот-вот накроет с головой. Это не страх, нет. Ужас. Если бы я захотел закричать, я бы не смог. Я понял, понимаешь ли ты, понял, что весь мир устроен совсем не так, как я считал до этого. Как все мы считали — ну, там время, пространство, объективная реальность, субъективная реальность, — ведь мы все же это читали, учили. До рождения — пустота, ничего, и после смерти — пустота. Самое главное — жизнь человека, остальное — вера, идеи — неважно. И живешь-то всего ничего — шесть-семь десятков. Ну, богатые-то да, кто и по сто лет, а кто и по сто двадцать живут. Все равно мало. А значит, что? Значит, надо успеть урвать кусок пожирнее, пока не наступила старость с болячками разными. Обеспечить себя, натащить в загашник, чтоб и на того парня в случае чего хватило. И всего-всего в жизни попробовать! Понимаешь ли? Всего! Бабы, водка, дурь, война! И все так жили… Все-все — миллионы, миллиарды. А все, все не так! — Андрей, разгорячившись, махнул кружкой, и немного горячего напитка вылилось в костер. Костер сердито пыхнул и зашипел. Андрей сконфузился и понизил голос: — Раньше что нас пугало? Ну, сперва все боялись Штатов, потом, когда Штаты пришли, все боялись китайцев, потом — атомной войны, некоторые еще до паники боялись инопланетян, все им какое-то НЛО мерещилось, то над водой, то под водой. С ума сходили. Я так думаю, что курить надо было меньше всякой дури и таблеток жрать. Но, понимаешь ли ты, бояться-то надо было совсем другого! И в первую очередь — себя, своей гнилой натуры, понимаешь? И эта гнилая натура нас и завела: сначала — под Штаты, потом почти что под Китай, а теперь и вовсе — к концу. И ведь какая сволочная вещь получается? Хоть сейчас я все это знаю, а ведь все равно лучше стать не могу, как ни стараюсь, хоть и понимаю, что завтра потащат меня на Суд. Как и этих, с кладбища. Как всех-всех-всех, понимаешь ли ты? На самый Высший Суд, а ничего с собой поделать не могу. Такая вот я сволочь… И что делать с этим — понятия не имею. Раньше надо было об этом думать, да разве ж кто давал? То тебе карьеру подсунут — мол, надо вверх лезть, что есть силы, иначе ты лох, потом — тебе надо жену такую да разэтакую, чтоб друзья от зависти сдохли, а иначе ты лох, потом авто, виллу, яхту и, главное, бабла побольше, а иначе ты лох… Вот так нас и развели умные люди… И времени, чтобы понять, кто мы и что мы, совсем не осталось. А теперь вот и время есть, а думай — не думай, ничего не изменишь… Натура, видать, у человека такая, и помощи этой натуре ждать неоткуда…

— Да, — согласился Иван. — Теперь, наверное, неоткуда.

— Да и раньше неоткуда было помощи ждать, все буржуи похерили. Всю Русь… Эх! — Андрей, расчувствовавшись, опять махнул кружкой, но не пролил, отпил из нее изрядный глоток, поставил на подоконник, нашарил в кармане пачку сигарет, прикурил, жадно затянулся. Выдохнул дым, посмотрел, как он тает, мешаясь с дымом костра, и уходит вверх, вздохнул: — Так и жизнь наша, как дым. Сегодня есть, а завтра нет. Я ведь на юг просился, — переменил он тему, — а после госпиталя перевели сюда. Не нужен на фронте калека, — Андрей продемонстрировал Ивану черную перчатку. По-видимому, под ней находился биопротез. Во всяком случае, Иван не видел разницы между движениями правой и левой рук Андрея. Но многие все равно с недоверием относились к таким новшествам.

— Да зато котелок можно прямо так снимать с огня, не обожжешься, — усмехнулся Андрей, — биокожа и не такое выдерживает. Я тут слышал, что парочку полностью биотических братишек изготовили. Интересно, как Господь с ними распорядился? Представляешь, Он их воскрешает, а там только кучка силикону! И не человек вовсе! Так — голова и моток проводков… — Андрей рассмеялся.

Иван усмехнулся, глядя на него.

— Я вот еще одну вещь понять не могу, может, ты знаешь? — продолжил Андрей. — Откуда нечисть-то вся эта поперла? Да еще так сразу и так дружно? Ну слышал, читал сводки, ну да, иногда на юге, где радиация, такие твари появлялись. Но ведь это были единичные случаи… А тут! Как из преисподней! Прут и прут.

— Я думаю, вон оттуда, — Иван кивнул на башни Тринити. — Там в лабораториях всяких тварей наделали. Жаль, я не могу добраться до тех, кто это делал… А то я бы рассказал им, что и как… Я в банке «Авалон» работал охранником. Еле вылез из этого бункера.

Андрей внимательно слушал.

— Но думаю я, что не только в этом дело, — сказал Иван, вспомнив о черных скорпионах, — тут точно, словно преисподняя открылась.

— А может, так оно и есть… — протянул Андрей и оглянулся, словно их мог кто-то подслушать. — Я вот удивляюсь только, — продолжил Андрей тише, — почему все исчезли, а я-то остался? Не лучше и не хуже — как все. Не лучше и не хуже, кого-то обманул, чего-то стащил, что плохо лежало, кровь проливал и свою, и чужую… Или вот ты? Почему остался? Думал об этом? Может, ты чем-то отличаешься от остальных людей? Может, у нас есть что-то общее? А?

Иван подумал, пожал плечами, улыбнулся.

— Не отличаюсь. И хуже меня, наверное, есть, и лучше меня тоже… были, — поправился он. — А почему остался? Лично я должен еще кое-что сделать, потому, извини меня, брат, но долго гостить не могу. Сейчас допью вот это и пойду дальше. Во-он туда, — Иван мотнул головой в сторону башен Тринити. — Надеюсь, ты мне все-таки дашь каких-нибудь таблеток, чтоб больно не было.

— Ждут меня, — объяснил он Андрею, встретив его непонимающий взгляд. — Могу опоздать. И так задержался.

Он вкратце рассказал Андрею все, что произошло.

Андрей слушал молча, а когда Иван закончил говорить, то покачал головой.

— Не надо тебе никуда идти! — Андрей встал.

— Почему? — спросил его Иван, глядя на него снизу вверх.

— Зачем идти, когда можно лететь?

— Лететь?.. — Иван растерялся.

— Ну да, лететь! — Андрей вскочил с кресла. — Пошли, тут близко, доковыляешь!

…Они стояли на вертолетной площадке и молчали. Андрей — от гордости, а Иван — от неожиданности. Перед ними красовались три многоцелевых ударных вертолета МИ-70.

— Вот этот рабочий, — объявил Андрей, указывая на крайний. — Не знаю, почему он работает, а остальные — нет. Электроникой он напичкан так же по полной. Топливом заправлены все три. Но вот этот рабочий, а другие нет, — повторил он. — Я, чтобы их проверить, поковырялся там немного, пришлось блок с ключами удалить на фиг, а то он все с меня пароли и явки требовал, а у меня же нет доступа. Но справился я с ним. Думал рвануть на восток. Этот красавец может нести двадцать ракет «воздух — воздух», «воздух — земля», до пятисот штук снарядов, а может взять на борт восемь братишек-десантников. Есть крупнокалиберный пулемет системы Гатлинга. Огневая мощь — семьсот патронов в минуту. Экипаж — два человека, но в принципе им может управлять и один пилот. Ты можешь стрелять.

— А пилот? — спросил Иван, ухмыляясь и предвкушая ответ.