Книга Убийца сейчас on-line - Татьяна Ефремова

– Кортик? Странный какой-то выбор. Не говоря уж про стилет.

– Странный, – легко согласился развеселый эксперт. – Здесь и кроме оружия странности есть. Беспорядок этот меня смущает. Работал явно специалист – с одного удара человека заколоть – это уметь надо – а впечатление, как от драки с поножовщиной. А в таких случаях одним порезом не обходится.

Снова хлопнула входная дверь – судя по звукам, Димыч привел понятых. Вежливый такой: «пожалуйста» да «будьте добры».

– Понятые, присаживайтесь, – это снова симпатичный следователь подал голос.

– Ой! – неожиданно взвизгнула женщина. – Тут вода какая-то.

– Где вода?

– Да вот, на диване. Прямо лужа.

– Ну пересядьте чуть левее, – это уже Димыч, изо всех сил терпящий, чтобы не нагрубить случайно.

Я решила не дожидаться окончания осмотра места происшествия. Хорошего помаленьку. Два раза Димыч не заметил моего отсутствия в приемной. В третий раз может так и не повезти.

Стараясь не шуметь, я выбралась из своего «подслушивающего устройства». И вовремя – буквально через пару секунд появился Толик. Ирочку он галантно пропустил в приемную, а меня позвал вместо нее.

Про истинную причину своего визита я Толику рассказывать не стала. Сказала то же, что и Ирочке: шла, мол, мимо, промокла, захотела чаю. В конце концов, могла я соскучиться по прежней работе?

Толик старательно все записывал, уточнял, сколько было времени, когда я подошла к двери «Люкса». И точно ли она была в это время закрыта? И не выходил ли кто из нее? И не отходила ли я на такое расстояние, чтобы не увидеть, если кто выходил? И когда пришла Ирочка? И каким образом она открыла дверь? И что мы делали потом? И не слышали ли чего в кабинете? И не выходил ли кто из двери?

Когда вопросы про дверь пошли уже на третий круг, в комнату заглянул Димыч. Посмотрел на нас, как мне показалось, с сожалением и скрылся. Потом мы услышали, как он просит Ирочку позвонить Совинскому.

Толик помучил меня еще минут пять, потом велел подписать «внизу странички» и отпустил к Ирочке.

Та уже вовсю отбивалась от Люси, появившейся на работе и требовавшей подробностей.

Люся, кстати, повела себя как настоящая женщина. Узнав об убийстве, она не впала в прострацию, как мы, а отреагировала очень эмоционально. Сначала даже завизжать пыталась. Но быстро поняла, что, не имея трупа перед глазами, визжать как-то несерьезно. И тогда она стала ахать, охать и причитать, вызывая тем самым прочные ассоциации с квохчущей курицей.

Зато она освободила Ирочку от необходимости пересказывать всем приходящим, что, собственно, произошло. Теперь это с удовольствием делала Люся. Она же взяла на себя функции добровольного помощника милиции. Всех вновь прибывших сотрудников «Люкса» она быстренько вводила в курс дела, после чего направляла прямиком к Толику. «На дачу показаний» – важно объясняла Люся непонятливым. Перед комнатой менеджеров уже образовалась небольшая очередь. Так что дача показаний сильно напоминала массовую вакцинацию. Лица у всех были досадливо-обреченные, но улизнуть никто не посмел – Люся зорко следила, чтобы никто не увиливал от исполнения гражданского долга. Непонятно, правда, какие показания ухитрялся брать Толик у людей, явившихся через пару часов после преступления.

Я воспользовалась суматохой и выскользнула в коридор.

И сразу увидела Димыча – в курилке, напротив двери «Люкса». От коридора курилку отделяла стеклянная перегородка. Но стекло в ней было не обычное, а в каких-то стеклянных же потеках. Не то как-то по-хитрому рифленое, не то просто бракованное – которое в офис не поставишь, а в курилку вполне сойдет. Из-за этой вот неровной поверхности все, кто был внутри, вид имели довольно необычный. Я бы даже сказала, сюрреалистический. Не слоны на паучьих ножках, конечно, но и на людей похожи очень отдаленно. Невнятные, как медузы. Но даже сквозь это чудо-стекло не узнать Димыча было нельзя. Такие крупные экземпляры встречаются нечасто.

Прижавшись лбом к стеклу, я рассматривала расплывчатого Захарова, и у меня щемило сердце. Сидит, бедолага, на подоконнике, курит в открытое окно, в моросящую серость, и смотрит в него же, не отрываясь. Как беспородный пес. И работа у него, если разобраться, собачья: на трупы с утра пораньше любоваться да бестолковых свидетелей опрашивать. А я его еще магазинными пельменями кормлю. А ему, бедняге, выбирать не приходится – он последние деньги мне на мороженое потратил. Надо его снова на ужин позвать, накормить по-человечески. Отбивную пожарить, что ли. И что-нибудь хорошее сказать…

Я осторожно заглянула в дверь курилки, переполненная гуманистическими идеями. Димыч ничуть мне не удивился почему-то.

– Курить будешь? – предложил он.

Я помотала головой. Что же он не запомнит до сих пор, что я бросаю эту вредную привычку?

– Можно, я с тобой посижу?

– Можно, – задумчиво отозвался он. – Только не простынь – я окно открыл, здесь сыро.

– Зато свежий воздух. А то меня мутит что-то, – призналась я.

– Это с непривычки. Там кровью пахнет. Труп опять же.

– А разве кровь пахнет? – удивилась я.

– Конечно. Еще как.

– А как же вы работаете? Не страшно на трупы смотреть?

– Да в этом-то трупе чего страшного? – искренне удивился Димыч. – Чистый, приличный и повреждений всего ничего. Даже крови не много. Не труп, а картинка. Я раньше в райотделе работал – вот там бывали трупы! Бытовуха, в основном. Сначала пьют непонятно что на кухне, а потом резать друг друга начинают. Или молотком по башке. Кухонька вся в крови, а если повезет, то и в мозгах, и труп – красавчик, не сразу разберешь, где у него лицо было. Вот там и меня мутило по первости. А здесь красота – все чинно-благородно. Еще и кофе предлагали.

Нет, Димыч со своими заунывными речами, определенно, на себя не похож. Или это он на погоду так реагирует?

Метеозависимый Димыч повернулся ко мне и посмотрел тоскливым собачьим взглядом.

– А у меня, главное дело, в кармане постановление о задержании, – пожаловался он. – Я следователя уговорил. Думал, с утра поехать Барсукова брать. А оно видишь как.

– Дим, а кто же его?

– Недоброжелатели, – хмыкнул Димыч. – Фигня наша версия. И Коненко не из-за доли убили. Мочит их кто-то последовательно и целенаправленно. Кто-то со стороны. Если, конечно, это не их третий.

– Совинский? Да он не мог! Он тихий.

– Вот такие тихие как раз и творят дела. Хотя, если это Совинский, то он не только тихий, но и дурак. Так подставляться.

В курилке появился измученный допросами Толик. У него был вид человека, наконец-то оторвавшегося от погони.

– Не помешаю? – осторожно поинтересовался он.

– Заходи, – разрешил Димыч. – Чего там? Убийство еще не раскрыли, случайно?