Книга Не бойся, я рядом - Иосиф Гольман

Странное дело: встретились через два года, а как будто роли поменялись.

Ишь, раскомандовался!

Раньше командовала в основном Татьяна.

Но теперь новая расстановка сил кажется ей естественной и не вызывает внутреннего сопротивления.

Разве что везти она его никуда не собирается: с радикулитом, как и с любой другой болезнью, шутки плохи. Скрутит так, что мало не покажется.

И снова Марконя ее удивил.

Все понимает, сам доктор.

Но повезет она его в любом случае.

Потому что едет он на встречу с очень большим начальником из близко расположенной к Москве губернии. В ее московское представительство – теперь каждый российский регион имеет в столице собственное представительство.

И там ему, Марконе, вроде бы дают старую усадьбу, в которой будет расположена мечта всей его профессиональной жизни.

Клиника депрессий.

Со всеми видами медикаментозного и немедикаментозного лечения. Вплоть до конюшни с тремя лошадками, потому что ничто так не укрепляет дух человека, как общение с этим живым чудом природы.

Конечно, без решеток на окнах, с комфортабельными комнатами, как в хорошем доме отдыха.

Хотя палаты тоже будут. Лечебное «микроотделение» – восемь палат на двенадцать коек – для тяжелых больных, которых можно будет пользовать новейшими препаратами, только что разработанными в самых продвинутых исследовательских центрах Запада: соответствующие договоренности уже достигнуты.

Понятно, что ни губернский, ни федеральный бюджеты такую клинику не поддержат. Поэтому проект был умным и хитрым.

Усадьбу даст государство.

Оно же будет иметь возможность пролечивать там бесплатно определенное количество больных.

Остальное дадут частные лица, фонды, сам Марконя, наконец. Тоже человек небедный.

Деньги будут поступать и от лечения больных.

И люди – у кого есть хорошие доходы – заплатят с удовольствием. Потому что страдания их серьезны, а реальной помощи в стандартной медицине они получить не могут.

Кроме того – и Логинова с Марконей в этом вполне согласна – эндогенными депрессиями чаще всего страдают успешные, в том числе и в материальном отношении, граждане. Недаром их проблемы так трудно понимают окружающие – с жиру, мол, бесятся.

А потому вопрос оплаты действительно эффективного лечения не будет для этого контингента острым.

– А что, забавно, – задумалась Татьяна. – Свежий проект. Я бы в нем поучаствовала, если возьмешь.

– Уже взял, – обрадовался Марк. – Ты будешь директором. У тебя получится.

– Почему бы и нет? – Логиновой с детства нравились быстрые решения. – Еще надо будет Витьку Митяева к делу пристроить. Завхозом, администратором и главным психологом по совместительству.

– Согласен, – не задумываясь, подтвердил Лазман. Он знал бывшего военного водолаза и полностью разделял Татьянино мнение о нем.

Получалось, что опаздывать действительно было нельзя, и они с Лазманом засобирались на выход.

Марк брел медленно и даже в большом «вольвовском» джипе угнездился с трудом.

Логинова села за руль.

Несмотря на некоторые опасения, машина ей легко поддалась, а еще через несколько минут Татьяна уже получала удовольствие от вождения.

Днем пробка слегка подрассосалась, и они подъехали намного раньше назначенного времени, успев зайти подкрепиться в маленькую кафешку и заодно еще раз обсудить основные положения предстоящей беседы.

Татьяна смотрела на Марка, на его веселые, несмотря на притаившуюся радикулитную боль, глаза, и сама уже не понимала: а были ли они, эти два года разлуки?

Или ей только привиделось?

22

Уговорила-таки Ольга Олега согласиться на просьбу Петровского.

Даже не столько Ольга уговорила, сколько сам Парамонов понимал, что грех отказывать старику. Для Льва Игоревича их журнал был единственным – кроме сына, разумеется – и любимым детищем: лично придуман, лично выпрошен у тогдашних – еще советских – боссов, лично относительно благополучно проведен сквозь нищие девяностые, когда – особенно в начале десятилетия – денег не то что на научно-популярный журнал – на обслуживание стратегической авиации не хватало.

Короче, уходя в пятницу с работы, Парамонов дал свое согласие.

Главред расцвел, видимо, проэкстраполировав его нынешнее решение на отдаленное будущее.

Олег не стал рушить старику счастье, тем более что Петровскому уже в понедельник-вторник предстояла операция на сосудах сердца. Да, пусть все говорят, что несложная и даже тривиальная.

Но сердце – есть сердце.

Да и, честно говоря, вовсе не противно быть заместителем главного редактора хорошего издания. Парамонова не смущали никакие дополнительные нагрузки и обязанности, кроме, пожалуй, одной. Придется лично переписывать за Серегу Рахманина всю его хрень и галиматью.

Хотя, с другой стороны, не сам ли Олег ввел в отношении Сереги совсем уж чудовищное правило – платить тому за ненаписанный материал? А разве не так получилось со статьей по психиатрии? Отдал же он Рахманину, как и обещал, свою премию за право возиться с этим текстом.

Так что, как ни крути, а быть заместителем главреда, похоже, придется. Пока – до выхода старика с больничного. А там – как получится: Парамонов тоже давно считает издание родным, и, если, не дай бог, понадобится – придется ему подставлять свои плечи.

Олег вышел из метро и, проигнорировав трамвай, двинулся в сторону редакции. На ходу мысли крутились быстрее и правильнее.

Статья по психиатрии, похоже, получалась.

Парамонов прочел ее вслух – пусть и в неокончательном виде – Будиной, и материал получил горячее одобрение слушательницы. Ольга лишь попросила посильнее замаскировать проглядывавшую из текста личную заинтересованность автора. Нечего всему миру показывать свои слабые стороны.

Парамонов не согласился. Он не стыдился своей болезни, теперь точно зная, что это – болезнь, а не примитивный страх патологического труса.

Кроме того, уже на второй день приема он почувствовал эффект от лекарств, а к концу недели стало реально легче.

Лазман, узнав, обрадовался, сказал, что один из выписанных ему препаратов нередко дает быстрые положительные результаты при депрессиях тревожного толка. Да и другой – относительно новый, очень мягкий нейролептик – должен был сработать без замедления, в том числе и против обсессий.

Но все равно приятно, потому что хоть и исследованы вдоль и поперек запущенные в оборот лекарства, однако на каждого человека воздействуют индивидуально. Поэтому подбор наилучшего препарата (или, что чаще – препаратов, которые к тому же всегда оказывают еще и перекрестное воздействие) – такое же искусство, как и вся прочая психиатрическая практика.