Книга Сын Дьявола - Любовь Попова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Отключаюсь, почти мгновенно. Плыву по волнам усталости и кайфа. Прихожу в себя от контраста температур. Разгоряченную кожу, Максим смачивает губкой, обтирая меня от пота и телесных жидкостей.
— Тебе легче? — задаю я острожный вопрос, смотрю как свисает на глаз черная кудряшка. Убираю, ощущая, как от одного лишь прикосновения, покалывает кончики пальцев.
Максим качает головой, но говорит:
— Немного…
Губка гладит грудь, приятно освежая болезненно натертые мечта. Спускается между ног, собирает густую влагу.
— Кушать?
— Не… Погоди, — ложится рядом и прижимает меня к себе. — Ты уверена? То есть, сейчас давай без истерик и прочего. Ты…
— Максим…
— Ты должна понимать, на что соглашаешься. Если бы не убийство, я бы пошел к Самсонову, устроился бы на работу. Мы бы неплохо зажили. А теперь…
— Ты спас мне жизнь, это была самооборона, — тут же нахожусь я с ответом, потому что тяжелые мысли, обрекаемые на молчание, могут все разрушить. Его веру в себя. В меня. В нас.
— Ты мне ничего не обязана, — цедит он сквозь зубы, а я смотрю насколько в такие моменты заостряются черты его лица и он становится почти неприятным. Очередное «Дежа вю», но я тут же качаю головой.
— Знаю, я ничего тебе не обязана, — вру сама себе, потому что в голове до сих пор блуждают мысли о долге жизни. — Я хочу быть с тобой, я уже сделала выбор.
— Но не осознаешь последствий. Ты, рожденная в богатстве не понимаешь, что такое грязь и бедность. А первое время именно это может нас с тобой ждать. И очень скоро секс перестанет сиять радугой, потому что солнца не будет. Только проливной дождь. Стена воды, через которую придется пробираться порой без зонтов.
— Ну ты же не будешь оставлять меня на улице, если найдешь ночлег… — говорю я с улыбкой, чем повергаю его в состояние оцепенения. Ведь он далеко не все знает обо мне, а готов ли услышать прямо сейчас? Готов ли поверить, что все его страшилки я уже проходила?
— Не понял… Это…
— В детстве, когда я хотела есть, — рассказываю я, сажусь на кровати и беру его руку в свою, черчу линии на ладони. Потому что тяжело смотреть в глаза. Вспоминать не легче… — Мама била меня, чтобы я не кричала от голода, не сильно… И я даже привыкла. Легкий удар днем, потом вечером или ночью, чтобы не мешала дядям ее трахать за тонкой стенкой.
— Не понял… — хватает он меня за лицо и заставляет смотреть на него. В глаза, горящие неверием и гневом. — Ты же дочь мэра!
— Нет, — со слезами на глазах, качаю головой, невесело смеюсь. — Меня взяли в семь лет. Вытащили из гадюшника, в котором мама от побоев какого-то мужика умерла. А я смотрела. Но даже не плакала. Не жалела ее, потому что ничего хорошего от нее не видела.
— Никогда? — тяжело сглатывает Максим и резко прижимает меня к себе, часто выдыхает воздух. И сердце готово пробить грудную клетку. Ну что же ты… Это было так давно.
— Уже и не вспомнить. И я была привычная к бедности, мне просто нужно было немного любви. Наверное, глупой меня считаешь…, — утираю я слезы и шмыгаю.
— Нам всем не хватает любви… Я рад, что нашел ее… Тебя. Лана… Света… — он касается моих губ, руками гладит спину и увлекает на кровать, накрывает телом и поглаживает рукой бедро. Другим бедром чувствую уже готовое к вторжению желание, но внутри пока пусто и Максим словно понимает, просто целует, ласкает языком полость рта, даже не пытаясь создать между нами новое сексуальное напряжение. Только нежность и чувственность.
— Нам лучше уехать из Москвы, — говорит он, пока мы лежим и смотрим, как линии света на потолке меняют цвет, говоря нам, что уже близится вечер.
— Южно-Сахалинск.
— А что там?
— Просто город, — пожимаю я плечами. — Просто он так далеко, что никто никогда туда не доберется.
— Мне собственно без разницы. Главное, что вместе. Ты не бросишь меня? — прижимает он меня теснее, внимательно заглядывает в глаза. А я? А что я? Ощущение счастья в перемешку со странным страхом душат, не дают в полной мере ощутить свободу… Тесно в груди. Но я все равно накрываю его щеку ладонью, касаюсь твердой напряженной линии губ большим пальцем и шепчу:
— Я ради тебя пойду на все… Я люблю тебя.
— И я тебя. Распишемся? — предлагает он так неожиданно и быстро, что я опомнится не успеваю.
Забываю обо всем, что осталось позади и обнимаю его за шею, целуя в губы.
— Можно… Но сначала давай поедим… А, то у меня сейчас желудок свернется спиралью.
— Та же фигня, — смеется он и мы садимся на кровати и принимается с жадностью поглощать то, что я давно принесла.
Посматриваем друг на друга с улыбками, а иногда суем кусочки мяса друг другу в рот.
— Вкусно…
— Когда-нибудь, я отведу тебя в шикарный ресторан, — говорит он с набитым ртом.
— Лучше, если ты научишь меня готовить, — смеюсь я и он мажет мне лицо кетчупом. — Дурак…
— Научу. Всему научу, а ты будешь меня любить…
— Никогда в этом не сомневайся, — улыбаюсь я и кладу голову ему на плечо, счастливо вздыхая. Хотя шмели в голове не дают отдохнуть ни на секунду. Жужжат. Жужжат. Надо бежать. Срочно. — Давай не будем тянуть.
— Хочешь сегодня уехать?
— Лучше прямо сейчас, — киваю я, поднимаясь и собирая остатки еды в пакет.
И мы ржем, ищем свои вещи по номеру, целуемся, если встречаемся носами и верим… Верим. Верим. Отчаянно верим, что будем счастливы. Верим, что наша сказка не закончится никогда.
— Ну что, ты готова? — спрашивает меня с улыбкой Максим и я радостно киваю. Скоро отправление нашего поезда. Надо обязательно успеть.
Мы закрываем номер. Не расцепляя рук идем к лифту, хотя меня почему-то тянет взглянуть на лестницу.
Молодые вроде. Но эта проклятая привычка идти по самому простому пути преследует человечество уже много веков.
Нажимаю кнопку лифта, но слышу, что кто-то уже сел в него. Ничего, подождем.
Тем более, что Максим решил прижать меня к себе и зарыться во влажные после душа волосы, а потом и во все поиграть в нашу любимую игру.
— Человек на восемьдесят процентов состоит из воды.
— Водой покрыто около семидесяти одного процента поверхности Земли, — усмехаюсь я и слышу звон лифта, перевожу взгляд с любимых, счастливых глаз на двери.
А шмели жужжат все сильнее.
Двери открываются и кровь тут же стынет в жилах.
Не может быть! Только не сейчас!
Максим резко дергает меня в сторону. Хочет сбежать, но бесполезно. Пара движений, несколько грубых ударов, толчок и я валяюсь у стены, держась за голову и сквозь слезы смотрю, как его скручивают парни из команды спецназа.