Книга Мой муж - злодей - Ксения Власова

— Да, видите ли… Те три дня, что мы провели вместе, открыли мне глаза…Мне не найти супругу лучше! Вы слышали ее разбор творчества Босхла?

— Нет, пропустила, — покаялась Ева и тут же перевела тему, боясь, что иначе ее бросятся просвещать. — Значит, вы уже признались ей в любви?

— Пока нет, — Уильям кашлянул. — Наш брак с ней могут счесть недействительным. Я не позволю, чтобы нас с ней разлучили! Не сейчас, когда обрел в ее лице настоящую Музу, готовую не только вдохновлять, но и помогать мне с творчеством. — Его глаза блеснули решительностью, но уже через минуту он воззрился на нее совершенно умильным образом, словно выспрашивал одобрения. — Но вы… вы же не обидитесь, верно? То есть… она ваша сестра и…

Ева с трудом сдержалась, что не рассмеяться. Наверное, когда все это закончится, ей будет даже не хватать непутевого, но по-своему очаровательного принца.

— Уильям, — серьезно проговорила она, пряча улыбку. — Я официально благословляю вас на этот брак. Я готова подержать подол платья вашей избранницы. Или что там обычно держат подружки невесты?

Уильям просиял и поцеловал ее руку.

— Элизабет, вы прекрасны!

Не прощаясь, он практически побежал в сторону замка. Ева, фыркнув, проводила его взглядом. Она чуть вздрогнула, когда рядом раздался уставший голос Реймонда.

— В этом с Его Высочеством сложно не согласиться.

Ева резко обернулась. Все слова, которые она заготовила, застыли на губах. Единственное, что она смогла сделать — скрестить руки на груди и выжидающе посмотреть на мужа. Тот выглядел бледнее обычного: под глазами залегли глубокие тени, лишь немного меньше тех, которыми он щеголял после ранения.

— Пройдемся? — не то предложил, не то попросил Реймонд.

Ева мрачно кивнула. Она не то чтобы злилась, но после трехдневного молчания чувствовала себя уязвленной. Словно ее, как бродячую кошку, выставили за дверь при малейшем намеке на неподобающее поведение. Разумом она понимала Реймонда, а вот сердце жило по своим правилам.

Со стороны они наверняка смотрелись чинно прогуливающейся семейной парой. Шорох их шагов смешивался с шелестом ветра в зеленых кронах деревьев и щебетом птиц. Выложенная брусчаткой дорожка серой лентой петляла по саду, усеянному белыми цветами яблонь. Изредка им попадалась спешащая по делам прислуга, но стоило свернуть к реке, и из поля зрения исчез даже вездесущий садовник.

— Я много думал о том, что ты сказала.

Ева полной грудью вздохнула влажный, пахнущий водой и немного тиной воздух.

— В башне думать было приятнее, чем в моем обществе?

Она прикусила язык. Ну вот! Она же не хотела выяснять отношения!

Реймонд помрачнел.

— Проблема детей в том, что они искренне считают, что не повторят ошибок родителей.

— М-м-м… Я не понимаю, к чему ты клонишь.

Ева отвела взгляд от зелени аккуратно подстриженных кустов и растерянно воззрилась на Реймонда. Его рука изредка, будто случайно касалась ее локтя.

— Ты знала, что моя мать обладала слабым даром некроманта?

— Нет.

Реймонд смотрел вдаль. Казалось, он полностью погрузился в себя.

— Отец женился на ней не из-за любви с первого взгляда, а из чисто практических соображений: ему претила мысль жить с женщиной, которой он был бы противен. Дар матери делал ее нечувствительной к темным эманациям.

— А твоя мать? Чем руководствовалась она?

Реймонд чуть пожал плечами.

— Полагаю, тоже не чувствами. В этом проблема всего моего рода: мы — люди разума.

Ева мысленно повторила окончание этой фразы. Оно горько прокатилось на языке, оставив странноватое вяжущее послевкусие.

Реймонд продолжил:

— Ее семья принадлежала к древнему, но обедневшему роду. А тут еще дар к некромантии у старшей дочери!

— Такую замуж сложно пристроить, — закончить его мысль Ева. — Ведь, полагаю, от нее тоже исходили темные эманации, отпугивающие даже самых незавидных женихов?

— Верно.

Они подошли к плетеному забору, за которым начинался пологий спуск к реке. Реймонд отворил калитку и подал руку Еве. Та, не задумываясь, приняла его помощь.

— Брак моих родителей был союзом двух прагматичных людей. Он начался с расчета, но закончился любовью — той, что приходит с годами, а не вспыхивает мгновенно.

— Звучит оптимистично, — заметила Ева.

Ноги утопали в желтом песке, и она, поколебавшись, остановилась, а затем стянула туфли и осталась босой. Реймонд ничего не сказал, лишь крепче ухватил за руку.

— Все изменилось, когда мама утратила дар. Она замахнулась на заклятие не по своим силам и поплатилась за это.

— Сколько тебе было?

Голые ступни царапали мелкие камни и жесткая колкая трава.

— Десять.

— Вместе с даром она потеряла иммунитет к темным эманациям. Она пыталась бороться со страхом и отвращением, которые стал вызывать у нее отец, но… проиграла эту битву.

Ева до боли закусила губу.

— Мне очень жаль.

Реймонд, кажется, даже не расслышал. Его черные волосы трепал теплый ласковый ветер.

— Она умерла через год, просто сгорела, как свеча. Возможно, дело было не только в утраченной магии. Мама чувствовала себя как в ловушке, но честь и достоинство не могли позволить ей уйти. Смерть принесла ей долгожданное облегчение и свободу.

У Евы по спине побежали мурашки. Она сглотнула ком в горле.

— Думаю, ты не прав.

Реймонд усмехнулся.

— Ты не испытывала на себе влияние темных эманаций. Их долгое присутствие действительно может негативно сказаться на душевном здоровье человека.

Она не стала спорить. В конце концов, и правда не ей судить об этом. Повисла пауза, нарушаемая шелестом полноводной реки.

Они дошли до огромного мшистого камня у берега, наполовину утонувшего в песке, и остановились у кромки воды.

— Ты поэтому мечтаешь создать амулет от темных эманаций? — спросила Ева.

— Об этом грезил еще отец. Я лишь продолжаю его дело. — Реймонд скинул с себя кожаную куртку, которую часто надевал вместо сюртука, и набросил на ее плечи. Ева вздрогнула и уткнулась носом в теплый воротник. От реки и правда веяло холодом. — Отец до конца своей жизни тосковал по матери. Он действительно любил ее.

Сердце кольнуло болью. Ева не знала, что тут можно сказать, поэтому поступила малодушно — перевела тему.

— О каких родительских ошибках ты говорил?

Он запахнул свою куртку на ее груди, и от этого жеста заботы, такого обыденного и простого, у нее едва не подкосились ноги. Что она будет делать в родном мире без Реймонда? Сможет ли двигаться дальше, уже без него?