Книга Академия Алых песков. Проклятье ректора - Татьяна Кошкина

— Ректор, — голос дрогнул, — еще важное. Очень важное о проклятье.

— Что же? — поднялся из-за стола и подошел к креслу. Теперь я смотрела на него снизу вверх, как испуганный котенок. — Неужели вы хотите сказать о том, что ваше проклятье не действует, когда вы, — ректор наклонился ко мне, положив руки на подлокотники и заглянув мне в глаза, — рядом со мной?

Он догадался, хотя чего тут удивительного? Если мы рассказали ему о действии нашего проклятья, он должен был определенно заметить: когда я с ним — Дитриха рядом нет. Даже тогда, в пустыне.

— Д-да, — с запинкой ответила я, почувствовав, как перехватывает дыхание от захлестнувших эмоций.

Может, Пьера Лагро всегда захватывают столь сильные эмоции, поэтому он заикается? Хм, надо подумать над этим и прямо сейчас! Потому что если я думаю о губах ректора, меня обуревают самые непристойные мысли.

— И что вы думаете по этому поводу? — решила засыпать его вопросами, мечтая исчезнуть из кабинета прямо сейчас, иначе… иначе ничем хорошим это не закончится. Для меня. — Почему такое может происходить? Какая-нибудь магия крови?

— Мне следует хорошо поразмыслить над этим, Эвика, как и еще над кое-чем, — все так же глядя мне в глаза, почти смешивая наши дыхания, сказал ректор. Я попыталась отстраниться, максимально вжимаясь в спинку кресла. —  … ваше проклятье не отменяет того факта, что вы пробрались в спальню ректора, сидели в шкафу и подглядывали. И как вам картина?

“Отвратительно”, — подумала я, и видимо что-то такое отразилось у меня на лице, что мужчина улыбнулся, словно хруль, объевшийся свежего мяса.

— Какое же наказание мне придумать для вас? Неделя чистки верблюжьих загонов? Тогда у вас не будет времени бегать по академии и влипать в неприятности.

Его голос обволакивал, совершенно лишая меня любых мыслей.

— Неделя?! — воскликнула я и попыталась вскочила с кресла, но какой там, когда этот мужчина так рядом. — Как вы смеете?!

— За вашу выходку, студентка Азнавер, полагается отчисление. Но я учел все обстоятельства дела и решил дать вам последний шанс.

Ах, какое благородство, вы на него посмотрите!

— Да вы... вы! — у меня не было слов. Я зло смотрела в зеленые глаза и ловила ртом воздух, пытаясь обличить свои мысли в нужные фразы. — Что… вы делаете?

Задохнулась, когда мужчина резко подался вперед, сократив между нами расстояние с натянуто приличного до совершенно непристойного! Я чувствовала его горячее дыхание и едва сдерживалась, чтобы не приоткрыть губы навстречу. Реймонд Эйр Хан молчал. Его взгляд медленно прошелся по моему лицу, заставив вспыхнуть щеки-предательницы.

— Вы не посмеете отправить благородную леди к верблюдам, — будто сдавая последний рубеж обороны, прошептала я.

— Я уже посмел, — самоуверенно откликнулся магистр, едва не прикоснувшись к моим губам. Его голос с хрипотцой сводил с ума! — Как еще я могу вас наказать?

— Поцелуем? — выдохнула то ли очередную шутку, то ли запретное желание.

Прохладные губы коснулись моих, а невинная шутка обернулась фейерверком чувств и единственной связной мыслью была: “Теперь правильно”.

Я, Эвика де Азнавер, невеста наследника Орманского престола ответила на поцелуй другого мужчины! Обвила руками шею и, прильнув всем телом, приоткрылась навстречу, позволяя ситуации стать совсем неприличной и безумно желанной.

В одно мгновение всё стало понятным: каждая наша пикировка, шутка и переплетение взглядов. Всё, чтобы понять — мне впервые небезразличен мужчина. Я впервые ловлю чужое дыхание, как свое, и хочу лишь одного — стать еще ближе. Реймонд подхватил меня на руки и усадил на стол. Письменные принадлежности полетели в сторону. Кажется, окончательно сдалась под напором блуждающих по телу рук, ласковых губ, целующих с таким жаром и такой горячностью, что хотелось забыть обо всем на свете и оставить лишь этот бесконечно тягучий момент.

Скрипнула дверь. На мгновение я очнулась от сладкого сна. С ужасом осознала, что почти лежу на столе. Вокруг беспорядок. Всё, что так тщательно было разложено, теперь в полнейшем хаосе. А я, судя по влаге в районе спины, лежу прямо в разлитых чернилах. Это все мы устроили? Когда? Как? Я помню лишь губы и руки.

— Что здесь… — голос Дитриха из другой вселенной.

Я прикусила губу. Мои волосы выбились из прически, пришлось сдуть одну прядь в сторону, чтобы отсрочить казнь (или что меня ждет за измену принцу?).

Громкий хлопок. Это по велению ректора захлопнулась злосчастная дверь, оставив моего жениха где-то там. Грохот. Он что, пытается прорваться сюда?

— Какого хруля происходит с нами, леди Азнавер? — выдохнул мне в губы, но не отстранился. Я смотрела в бесконечно зеленые глаза ректора и пыталась перевести дыхание. Он спросил шепотом: — Почему я могу контролировать всё, кроме вас?

— Не знаю, — дрожащим голосом несу истинную правду.

Я смотрела в зеленые глаза и не могла предположить, как быть дальше. Дать пощечину? Глупо, ведь сама только что отвечала на поцелуй. Признаться в своих чувствах? Хорошо, но я сама их не понимаю.

А он не признается в своих чувствах, потому что… их нет? Неужели я сама его спровоцировала, а он ничего не чувствует? Краска жгучего стыда залила лицо. Сделала единственное, на что хватило сил. Улыбнулась, спрыгнула со стола и выдала:

— Значит, верблюдов не будет?

Реймонд прищурился. Я старалась не думать, как сейчас выглядит моя растрепавшаяся прическа и чего стоит Дитриху попытка вскрыть установленную ректором защиту. Мы бесконечно долго (или коротко?) смотрели друг на друга, пока магистр не усмехнулся.

— Еще шесть.

Сердце пропустило удар. Глупая! Ну и на что я надеялась?

— Дней или поцелуев? — уточнила деловито и вернула на место выпавшую из волос шпильку.

— Еще не решил, — с прищуром ответил он и добил меня: — Отработайте для начала свое первое наказание в загонах, может, там вам понравится больше.

— Вы себя недооцениваете, ректор. — Мой голос полон яда и горечи надтреснутого, словно стекло на песочных часах, сердца. — Кстати, вы в курсе, что нарушили преподавательскую этику? Вас могут выгнать с работы.

— Не могут, — усмехнулся магистр, — это мой замок. Я владелец академии. Единственное, что могу потерять, если случившееся выйдет наружу — это деньги.

— И жизнь, — мстительно напомнила я. — За покушение на честь невесты наследника престола.

— Моя жизнь не такая ценная штука, если задуматься, — с какой-то неведомой мне грустью, отстраненно посмотрев в окно, произнес ректор. — Идите, Эвика, не смею вас больше задерживать.

Что? И это все? Хотя на что я надеялась? Вот на что? Кто вообще меня за язык тянул? Надеялась, что он скажет, как ночей не спит, вспоминая обо мне? Как его сердце сжимается от боли при виде меня рядом с Дитрихом? Где это все, магистр Эйр Хан?