Книга Стрелы гламура - Алина Кускова

– Интимная обстановка, – задышал ей на ушко Виноградов, кое-как выкрутившийся из этого ужасного положения. Он совершенно забыл про темноту в подъезде потому, что сам давно приучился добираться до своей квартиры на ощупь.

– О, – сказала Марина, услышав, как четко Виноградов в полнейшей темноте сразу попал ключом в замочную скважину. Если бы она и в самом деле собиралась с ним переспать, это о многом бы сказало. Но Марина собиралась сделать с Виноградовым нечто другое.

В его квартире с электричеством все было в порядке, Виноградов щелкнул выключателем, и яркий свет залил все пространство. Афиноген огляделся и понял, что поторопился. Нужная интимная обстановка, о которой он намекал в подъезде, была резко нарушена ярким освещением. Он извинился, повыключал везде свет и оставил одну лампочку под абажуром. Марина пожала плечами и заставила себя улыбнуться. Сегодня она улыбалась ему весь вечер. Последний вечер, больше ее сил не хватит для того, чтобы изображать из себя полную идиотку, клюнувшую на придурка Виноградова. Хотя некоторые дамы ее круга, не считая бывших жен Афиногена, считали его достаточно привлекательным.

Виноградов суетился на кухне, включив для Марины нежную мелодию любви, призванную всколыхнуть ее чувства. Они всколыхнулись, но в другом направлении. Марина достала мобильный телефон и набрала номер подруги.

– Привет, – прошептала она Виктории, – ты – пионер! – И отключилась. Через пару секунд мобильник отозвался виброзвонком.

– Кто я? – переспрашивала Виктория. – Партизан? – У нее перед глазами почему-то стояли образы Смирнова-младшего с песочной лопаткой в руках и нетрезвой, потерявшей чувство реального подруги.

– Пионер, – прошипела Марина в трубку и отключилась.

Тут же из кухни показалась голова Виноградова. Он сладко улыбнулся и обратил внимание Марины на тесноту комнаты, неприличную малость балкона и совершенно обветшалую меблировку. После этого он послал ей воздушный поцелуй и скрылся. Виброзвонок грозил перерасти в колокольный набат. Марина прислушалась к кухне, Виноградов расправлялся с полуфабрикатами и пел.

– Почему пионер? – допытывалась Виктория, только что переставшая рыдать по поводу своей несостоявшейся беременности.

– Будь готова! – догадалась сказать ей Марина и отключила мобильный телефон.

Виктория не знала, к чему ее призывает подруга. Она должна быть готова, но что бы это значило? В голове крутился пионерский лозунг: «Будь готов!» Вика знала, что в ответ нужно говорить: «Всегда готов!» Так вот чего от нее добивалась Марина, она должна быть всегда готова. К чему? К походу по магазинам в поисках гламурных тряпок? Вряд ли. Слишком тихо и таинственно она говорила. К слежке за Виноградовым? Но зачем за ним следить, если Марина сейчас и так с ним? Она с ним, а Виктория должна быть готова. Нужно хотя бы одеться и сидеть, дожидаясь ее очередного звонка. Возможно, в следующий раз Марина будет более разговорчивой, и она узнает, в чем дело. Время тянулось нескончаемо медленно. Виктория успела вспомнить о неудачном тесте на беременность, об удачной работе, о Назарове. Она успела всплакнуть и успокоиться. Она была готова к чему-то. Ко всему тому, что скажет Марина. Сегодня был ее последний вечер с Виноградовым, от которого она должна была добиться чего-то вразумительного. Главное, чтобы Маринка снова не напилась до потери пульса или не озадачилась совращением очередного красавчика, бросив Виноградова на произвол судьбы. Марина не бросила, она позвонила Виктории с требованием, чтобы та срочно приехала к нему на квартиру.

Виктория подходила к подъезду Виноградова осторожно, с опаской поглядывая по сторонам. Никого не было. Въехавшая следом за ней во двор машина припарковалась у другого подъезда. Мужчина, вышедший из нее, быстро скрылся с полным пакетом, из которого явно выпирали овощи.

Некоторые люди, отметила про себя Виктория, предпочитают по ночам питаться одними овощами. Видимо, выполняют требования сложного диетического комплекса. Подозрительным мужчина ей не показался, она только подумала о том, что к лету ей следует обязательно сесть на овощи и фрукты, чтобы похудеть.

В окнах первого этажа света не было, куда делись заезжие девицы, обслуживающие залетных мужчин, было непонятно. Скорее всего, они сменили адрес. Окна Виноградова были, как обычно, плотно зашторены. Викторию передернуло от мысли, что сейчас она встретится с ним лицом к лицу и будет вынуждена о чем-то разговаривать. Она медленно, чтобы в темноте не оступиться, поднялась наверх и подошла к его двери. Дверь была приоткрыта, за нею стояла полная тишина, прерываемая шелестом бумаг. Виктория прислушалась, голоса бывшего мужа не было слышно. Зато отчетливо доносился храп! Она бы никогда не перепутала его ни с одним сопением в мире. Виноградов храпел, пришепетывая.

Это несколько облегчало ее задачу, о которой она ничего, в сущности, не знала. Виноградов храпел только тогда, когда спал. Эта простая истина открылась Виктории совсем случайно, когда она зашла в комнату. Он действительно лежал на диване и спал сном младенца. Рядом с ним на коленках ползала Марина, собирая с пола разбросанные бумаги.

– Ищу какой-нибудь криминал, – прошептала она Виктории, – присоединяйся.

Виктория кивнула и присоединилась. Марина поведала ей страшную историю о том, как Гена Виноградов, который на самом деле Афиноген, потребовал от нее положительного ответа, для чего попытался затащить ее в постель. Она еле отвертелась от этого дикого предложения, заставив его выпить сначала на брудершафт. Он и до этого достаточно выпил, но алкоголь, как догадалась Марина, а Виктория это подтвердила, не причинял особых хлопот Виноградову, пьянел он не скоро. Марине для того чтобы добиться полной отключки Фенечкиного организма, пришлось воспользоваться старым проверенным средством – клофелином. Виноградов выпил и уснул один. Марина не теряла времени даром и кинулась обыскивать комнату несостоявшегося жениха.

Она начала с письменного стола, из которого вытряхнула все содержимое. Когда пришла Виктория, Марина склонилась над толстой потрепанной тетрадкой, на которой корявым мужским почерком было написано заветное слово – «Дневник». Викторию бросило в жар, она предположила, что прочитает о себе все самое худшее, на что был способен писательский талант Виноградова. Но Марина, быстро пролистав дневник, спрятала его в сумку.

– Странно, – сказала она подруге, – о тебе там ничего нет. Во всяком случае, на первый взгляд.

Виктория же нисколько не сомневалась, что там будет много чего интересного и о ней, и об Ольге, и о первой жене Виноградова. Но согласилась, что читать исповедь грешника нужно в более благополучной обстановке. К тому же Виноградов, закончив храпеть, тяжело вздохнул, перевернулся на другой бок и замер. Девушки тоже замерли в позах пропущенных через асфальтовый каток кошек. Но через несколько минут Виноградов снова захрапел. Марина обрадовалась и предложила действовать, как можно быстрее, не отвлекаясь на дискуссии по чтению материалов. Но читать больше было нечего. Писем Виноградову не писали, а подписка журналов «Плейбой» девушек не заинтересовала.