Книга Блестящая девочка - Сьюзен Элизабет Филлипс

Флер наелась и отложила вилку. Несколько месяцев назад раскрылась гомосексуальная связь Мишеля с одним из старинных друзей Алексея, его самым доверенным сотрудником. Связь обнаружил сын этого человека, и когда тот слег с сердечным приступом, Мишель попытался совершить самоубийство. Флер, привыкшая к откровенным гомосексуальным связям в мире моды, подумала, что все это смешно.

Но Алексей пришел в ярость. Он не разрешил мальчику вернуться в школу в Массачусетсе и запер его в частной клинике в Швейцарии, Флер говорила себе, что надо пожалеть Мишеля, и она старалась, но в происшедшем она увидела хоть и ужасную, но справедливость. Отверженным стал Мишель. Они как бы поменялись ролями.

В просмотровой комнате воняло сигарой Дика Спано и луком от коробок с едой. Джейк ссутулился на своем любимом месте, уперев ноги в спинку стоявшего впереди стула. Держа в руке бутылку мексиканского пива, он отсматривал снятый материал. Как актер он обычно ничего такого не делал. Но как начинающий сценарист он хотел увидеть, какие диалоги получились, а какие нет, и не надо ли что-нибудь переписать.

— Ты ухватил здесь, Джако, — сказал Джонни Гай, сидевший в другом конце комнаты, после просмотра эпизода с диалогом Мэтта и Лиззи. — Когда ты включаешь мозги, ты пишешь как сукин сын. Не знаю, для чего ты тратишь время на этих извращенцев в Нью-Йорке.

— Да они подпитывают мое это, Джонни Гай. — Джейк не спускал глаз с экрана, где Лиззи целовала Мэтта. — Черт.

Мужчины молча смотрели кадр за кадром, а поцелуй длился.

— Неплохо, — сказал в конце Дик Спано.

— Она на верном пути, — подхватил Джонни Гай.

— Плохо. — Джейк проглотил остатки пива и поставил бутылку на пол. — Да, с этим поцелуем она справилась, но предупреждаю заранее: ничего посложнее она не сумеет.

— Джако, ну почему ты хочешь устроить этой маленькой девчонке тяжелую жизнь? Ну какой тебе от этого толк? У нас с ней железный контракт.

— У меня дурное предчувствие, Джонни Гай. Я не верю, что она вытянет роль Лиззи. Она, конечно, с характером, но еще ребенок, мало что знает, и у нее нет актерского опыта, чтобы скрыть свое незнание.

— Ты пессимист, Джако, — сказал Джонни, срывая обертку с «Милки-вэй». — Она трудолюбивая, и камера к ней хорошо относится. Я бы сказал, камера ее любит. Девочка справится.

Джейк еще глубже уселся на стуле и стал смотреть дальше.

Джонни Гай был прав в одном: камера действительно ее любила.

Черты лица Флер не терялись, кожа странным образом перераспределяла свет. У нее были потрясающие ноги и невероятная пластика.

Нет, грациозной ее не назовешь, но было что-то вызывающее в сильной, уверенной поступи.

И все же он знал, что она не подходит для Лиззи. В ней читалась невинность. Да, была и чувственность, но неосознанная, очень далекая от откровенной сексуальности Лиззи. Как же она сможет вытянуть последнюю любовную сцену? В ней Лиззи должна доминировать над Мэттом. Она должна быть опытной и лишить его последних иллюзий насчет своей невинности. Флер Савагар исполняла все автоматически, ему приходилось видеть женщин такого типа. Но ему нужно было на экране другое: настоящая правда.

Его фильм должен быть удачным. Это очень важно. Невероятно важно для него. За последние несколько лет Коранда написал не один сценарий, но все они попали в корзину. Ему было трудно преобразовывать слова в видимые образы на экране. Но в «Затмении в воскресное утро» ему все удалось. Этим фильмом Джейк Коранда собирался доказать очень многим в городе, что существует целая категория зрителей, кому больше тридцати пяти лет, желающая ходить в кино. Он хотел написать себе роль, в которой не пришлось бы обходиться двумя ухмылками, хотя он уверял всех, что не собирается получить какую-то награду за актерскую игру.

Джейк написал пьесу во Вьетнаме, он работал над ней тайно от всех и закончил незадолго до того, как сел на пароход и отправился домой. Он переписал ее всю, когда его выпустили из военного госпиталя в Сан-Диего, и в день демобилизации отправил ее по почте в Нью-Йорк. Агент по набору действующих лиц для фильма поймал его, прежде чем он уехал на Восток, и попросил прочитать маленькую роль в вестерне Пола Ньюмена. На следующий же день он подписал с ним контракт. Съемки картины только начались, когда пришло известие от режиссера, заинтересовавшегося его творением и пожелавшего поговорить с ним насчет пьесы.

Началась двойная жизнь Джейка Коранды. Режиссеру понравилась его пьеса, и он захотел ее поставить. Денег мало, но славы много.

А в Калифорнии он понравился на экране. Ему предложили роль покрупнее. Деньги были слишком хорошие, чтобы отказаться, особенно для парня из не слишком престижного района Кливленда. И пошло дело: западное побережье — для денег, восточное — для любви.

Вскоре от второстепенных ролей Джейк перешел к ведущим.

Он подписал контракт на первую картину про Калибра и начал сочинять новую пьесу. Калибр похоронил студию под письмами поклонников. А пьеса, которую написал Коранда, получила Пулитцеровскую премию. Он подумал о том, чтобы уйти из Голливуда, но пьеса, получившая премию, принесла меньше половины тех денег, которые ему обещали за следующую картину. Он продолжал сниматься без остановки. Но от прессы старался держаться подальше.

Джейк снова внимательно посмотрел на экран. Черт, она ведь сама не знает, как" хороша. Он заметил, что Флер никогда не поправляет волосы, не смотрится в зеркало, пока ей не сунут его под нос. Но даже тогда она ни одной лишней секунды не любовалась собой. Сегодня Флер Савагар удивила его: она оказалась гораздо умнее, чем он ожидал И ранимее.

Может, он несправедлив к ней? Может, она просто не похожа на настоящую Лиззи? И все дело в этом? Эми Ирвинг похожа, и в голове сидит навязчивая мысль: она должна была играть эту роль. Черт побери, слишком много воспоминаний о прошлом, все они ведут во Вьетнам. К кошмарам, от которых он никак не мог избавиться. Джейк попытался отвлечься от изнуряющих и опустошающих душу воспоминаний… По утрам они с Лиззи занимались любовью, вместо того чтобы идти в класс… по вечерам возвращались из библиотеки, она шла рядом, делая два шага, в то время как он делал один… Он смотрел на нее, сидевшую на трибуне, играя в мяч. Ее черные волосы перехвачены серебряной заколкой, которую он ей купил… Вся эта американская чепуха.

Он внезапно поднялся и, выходя из комнаты, пнул корзинку для бумаг, попавшуюся на дороге.

Джонни Гай взял еще банку апельсинового напитка и посмотрел на Дика Спано.

— Я не хочу, чтобы ты думал, будто я с приветом или что-то в этом роде, Дики-малыш, но я действительно мечтал и продолжаю мечтать об Иствуде.

На следующее утро Белинда поцеловала Флер, прежде чем дочь вошла в гримерную, а потом стала ждать возле павильона звукозаписи его. Когда он подошел ближе, ей показалось, что прожитых лет как не бывало. Ей снова восемнадцать, она стоит у прилавка аптекарского магазина Шваба. Сейчас он вытащит мятую пачку «Честерфилда» из верхнего кармана формы. Сердце Белинды колотилось. Знакомые сутулые плечи, манера держать голову… Мужчина, который отвечает сам за себя. Дрянной парень Джеймс Дин.