Книга Мир над пропастью - Олег Рой

Вчерашняя отличница растерялась. Шкала, по которой можно было бы оценивать свои успехи, осталась в ученическом прошлом и для взрослой жизни не годилась. Альбина чувствовала постоянную глухую неудовлетворенность. Раньше все было просто: получила пятерку в школе или зачет в институте – и день прошел не напрасно. Получила четверку – нужно больше заниматься. В любом случае понятно, куда двигаться дальше. А сейчас что? Ну делает она свою работу. А результат где? Для чего была вся эта подготовка к «настоящей жизни», если сейчас ничего не происходит?

Иногда ее хвалили, но совсем не так, как других. Ее старания замечали, но упоминали о них как-то вскользь, словно неохотно. Гораздо приятнее похвалить человека за то, что он веселый, общительный или добрый, чем сотый раз говорить друг другу: «Какая молодец наша Альбина. У нее в бумагах всегда образцовый порядок».

Она понимала, что при всей своей образцовости делает что-то неправильно. Или наоборот – не делает нечто важное. Пожалуй, точнее всего причину ее непопулярности у коллег объяснил их начальник, когда она однажды принесла ему на подпись очередной документ, выполненный, как всегда, досрочно.

Он уже занес над листом дорогую ручку, но вдруг отложил ее, снял очки и потер переносицу.

– Альбиночка, вы молодец, что бы я без вас делал, – фраза была, безусловно, хвалебной, но в его интонации она уловила снисходительные нотки. Так общаются с подростками умудренные опытом родители, которые вроде не учат жизни напрямую, но в каждом их пассаже читается: «Ты этого еще не понимаешь. Вот будешь, как я…»

Он надел очки и вновь взялся за дорогую ручку. Альбина стояла не шелохнувшись. Она всегда застывала, входя в этот кабинет. Ее тут ни разу не обидели и не отругали, но она не могла чувствовать себя здесь свободно. Это все равно что прийти в школе в кабинет директора и, похлопав его по плечу, завести непринужденную беседу о своих проблемах. Есть субординация, и ее никто не отменял.

Начальник отдал ей бумагу и, казалось, хотел еще что-то сказать. Она почувствовала себя совсем неловко и неуверенно пошла к двери.

– Знаете, Альбина, вы еще такая молоденькая, наверное, со всеми этими делами вам и отдыхать-то некогда… Но всей работы никогда не переделаешь и всех денег не заработаешь. А отдыхать тоже надо уметь. Вернее, не так – нужно уметь позволить себе отдыхать. Вам бы побольше легкости, Альбиночка, побольше этого… как там у вас, у молодежи, говорится, драйва! А бумажки – они никуда не убегут.

Она только кивнула, потому что от страха и неловкости не представляла, что может ему ответить. И уже потом, когда она сидела за своим рабочим столом и чувствовала себя в безопасности среди четко расставленных папок и безупречных отчетов, до нее стал доходить смысл его слов.

Напрасно начальник старался донести до нее свою незатейливую мысль. Специфика Альбининого воспитания и созданного им характера была такова, что небольшое это откровение она восприняла не как дружеский совет, а как руководство к действию. Ей сказали, что ей чего-то не хватает. Значит, у нее должно это быть. Но как этого добиться? Одно дело, когда тебе надо собрать максимальное количество макулатуры или написать к конкретному дню курсовую или найти ошибку в расчетах. В таких случаях Альбина переставала видеть что-либо, кроме своей цели, и в ста процентах случаев добивалась запланированного. Но демонстрировать «драйв» было для нее задачей из серии «Поди туда – не знаю куда, принеси то – не знаю что».

Отношения с коллегами еще больше осложнились, потому что она вела себя неестественно, все время пыталась изображать из себя нечто, чем, по сути, не являлась. В присутствии начальника ей становилось совсем не по себе, все время казалось, что он ею недоволен, хотя ни малейшего упоминания о том коротком разговоре она от него не услышала. Вполне возможно, что он давным-давно о нем забыл. Но она-то помнила! И ночей не спала, придумывая, как добиться этой самой легкости и драйва.

С личной жизнью у нее было еще хуже, чем с работой. Оказалось, что прилежание, подтвержденное дипломом, и трудолюбие вкупе с педантичностью отнюдь не гарантируют счастья. Альбина с привычной дотошностью вглядывалась в окружающих ее женщин и недоумевала все больше. Почти все ее бывшие сокурсницы и одноклассницы давно повыскакивали замуж и имели ребенка, а некоторые уже двоих. Было непонятно, почему этот приз – законный муж – доставался кому угодно, только не Альбине, которая всю свою сознательную жизнь только и делала, что подгоняла каждую прожитую минуту под оценку «хорошо». Словно где-то рядом на незримой скамейке сидели ее авторитарные родственники и принимали у нее бесконечный экзамен, который ни в коем случае нельзя было провалить.

К двадцати пяти годам у нее не осталось ни одной приятельницы, не сходившей под венец. Кто-то до сих пор жил в семьях, кто-то успел развестись, но заветный синий штамп погостевал в паспорте у всех. Только ее документ оставался девственно-чистым.

Альбина никогда не пыталась, как говорила ее знакомая, заарканить мужика. Не потому, что считала это занятием недостойным. А потому, что успешные отношения между мужчиной и женщиной, как и все остальные отношения и занятия в жизни, требуют определенной доли творчества, спонтанности, самостоятельности. А все это было начисто задушено в ней еще в детстве.

Каждый год она все больше приходила к мысли, что нужно что-то в себе менять. Она тщательно пыталась взрастить в себе тот самый драйв, отсутствие которого превращало ее в подобие робота с заложенной в него программой.

Ей хотелось измениться сразу – рывком. Как, например, героине Алисы Фрейндлих в «Служебном романе». Просто прийти так же однажды утром на работу в новом платье, с новой прической и, главное, новым выражением лица и легко бросить через плечо онемевшим сослуживцам: «Теперь я буду выглядеть так всегда».

И пару раз она даже попробовала сделать нечто подобное. Альбина получила положенную порцию комплиментов и повторила отрепетированную фразу. Но что делать после этой фразы, она не знала. Рабочий день оказался гораздо длиннее эпизода в любимом фильме, и уже к обеду она чувствовала себя нелепой расфуфыренной куклой.

Когда праздновали на работе ее двадцатишестилетие, в подавляющем большинстве тостов звучало не «милая девушка» и не «очаровательная женщина», а «добросовестный работник» и «один из наших лучших сотрудников» (именно так, без обозначения половой принадлежности).

Именно тогда Альбина поняла – все. Надеяться больше не на что. И, как это часто бывает, именно в этот момент жизнь преподнесла ей царский подарок.

Весной в их организации появился Максим. Его, совсем еще юного студента-пятикурсника, прислали на практику и, поскольку ни у кого из сотрудников не было ни времени, ни желания возиться со школяром, его поручили заботам безотказной Альбины. Она была старше Максима на пять лет и первое время, конечно, совершенно не воспринимала практиканта как возможного кандидата в мужья.

Максим тоже, как и она, был отличником по жизни. Но совсем по другой причине. Все его достижения были не чем иным, как вызовом отцу, который после смерти матери практически сразу женился вторично. Накануне свадьбы у отца с сыном состоялся крупный разговор.