Книга Язык Адама. Как люди создали язык, как язык создал людей - Дерек Бикертон

Для современного человека наибольшее количество калорий при наименьших затратах на их получение обеспечивает огромный бигмак (эволюция никогда не могла себе и вообразить такой вид, некоторые представители которого будут иметь практически неограниченный доступ к пище). Для наших предков же мясо, добытое из туш огромных животных, вполне удовлетворяло этим требованиям. Оно было не таким питательным, как костный мозг, но, в отличие от него, было доступно в больших количествах — целые туши монстров размером с грузовую фуру, мясом которых вы могли питаться до конца ваших дней. И для этого не надо было работать или охотиться. Вам просто нужно было пошире открыть глаза и увидеть, где эта туша лежит, поэтому энергозатраты по сравнению с полученными калориями были минимальны. И даже если вам приходилось высматривать туши в течение долгого времени, всегда можно было подкрепиться костным мозгом или съесть грызуна, корешок или мед диких пчел и идти дальше.

Единственной проблемой был большой риск.

Не только для предков человека питание мясом умерших крупных животных обеспечивало оптимальное получение энергии. Согласно теории оптимального фуражирования, той же самой стратегии могли придерживаться любые передвигающиеся по саванне хищники — большие кошки, гиены, грифы, и каждый и любой из остальных любителей падали. А позволили бы эти животные, опытные игроки, получить приматам, каким-то выскочкам, тот куш, который они миллионы лет по праву считали своим?

Незваных гостей они убили бы на месте, если бы имели хоть небольшой шанс.

Как же наши предки смогли справиться с такой конкуренцией? У них не было никаких естественных приспособлений для защиты от зубов и когтей противников. У них не было никаких предметов, которые вы, обладая бурной фантазией, с большой натяжкой могли бы назвать оружием. Все, что у них было, — и то только потенциально — это их численность.

Натан Бедфорд Форрест (Nathan Bedford Forrest) был наименее образованным, но наиболее изобретательным среди командующих во время Гражданской войны в США. К примеру, он был первым, кто осознал, что наилучший способ использования кавалерии — не бешеная скачка по полю боя с размахиванием шашкой направо и налево, но доставка вооруженных огнестрельным оружием людей в заданное место как можно быстрее. Самый толковый совет, позволяющий выиграть сражение, принадлежал ему, неважно, был ли он направлен против вражеской армии или армии плотоядных падальщиков:

«Быстро достичь цели большинством!»5

Только если наши предки добились численного преимущества, они смогли бы одержать верх над соперниками, устрашающе крича и бросая в них камни, в то время как другие разделывали и поедали мясо. Но как же они могли собраться в такую большую группу? Генерал вроде Форреста мог отдавать приказы и быть уверенным, что они будут выполнены. Но как, не имея языка, могли бы вы в принципе собрать всех вместе? И был ли на всем протяжении эволюции хоть какой-то прецедент такого поведения?

Похоже, мы ушли слишком далеко от языка. Я уже слышу ваше недовольное ворчание.

Не волнуйтесь. В следующей главе мы уйдем еще дальше.

7. Иди к муравью, о ленивец!

Иди к муравью, о ленивец, поучись у него и стань мудрым.

Притчи 6:6

За пределами позвоночных

Несколько лет назад в престижном журнале Science, который обычно не обращает большого внимания на язык, была опубликована статья, написанная Марком Хаузером, Ноамом Хомским (Noam Chomsky) и Текумсе Фитчем (Tecumseh Fitch), под названием «Языковая способность: что это, кто ею обладает, и как она возникла?» («The Faculty of Language: What Is It, Who Has It and How Did It Evolve?»). Статья была размещена в секции «Компас науки» и на самом деле была написана для того, чтобы направлять нас, отсталых и убогих, по-настоящему (в отличие от авторов этой статьи) упорно работавших в зыбкой области эволюции языка на протяжении многих лет. В девятой главе мы рассмотрим эту статью, и я покажу вам, почему она далеко не раскрывает путей дальнейших исследований, но указывает на самом деле ложное направление.

Тем не менее в этой статье один дельный совет все же содержался: «Современное направление в нейронауке, молекулярной биологии и биологии развития показывает, что многие аспекты функций нейронов и развития чрезвычайно консервативны, что позволяет расширить возможности сравнительного метода до всех позвоночных (а возможно, и дальше)» — курсив мой.

Что ж, позвольте мне заявить, как сказал бы Александр Хэйг. Самое полезное в этой фразе — часть после последней запятой. Предшествующие ей слова — о том, что именно, по мнению авторов, делает осмысленным поиск истоков языка среди позвоночных, — отсылают нас к так называемому подходу «evo-devo» — союзу эволюционной биологии и биологии развития. Последователи этого подхода рассматривают гены, благодаря которым оплодотворенная клетка превращается в осу, мышь или человека, и задают вопрос: что наше вновь приобретенное и постоянно увеличивающееся знание о генетических процессах способно поведать нам о том, как из такого ограниченного материала может развиваться такое разнообразие форм жизни? Одна из ключевых догадок этого подхода — то, что гомология распространена намного шире, чем мы думаем.

В четвертой главе мы рассматривали различие между гомологией и аналогией. Гомология, как вы помните, это наличие одной и той же особенности у двух видов потому, что она была у их общего предка. До распространения подхода «evo-devo» поиск гомологий велся только среди близкородственных видов. Никому не пришло бы в голову, например, приводить крылья птиц и летучих мышей в качестве примера гомологии. Чтобы найти их общего предка, пришлось бы отправиться в прошлое где-то на 300 миллионов лет, и в обеих произошедших от него линиях вы бы нашли бесконечные промежуточные виды, не имевшие крыльев. Поэтому такие крылья — это просто аналогия, результат действия аэродинамических факторов — а как еще животное могло бы летать? И гены, благодаря которым существуют оба вида крыльев, просто обязаны быть разными — не так ли?

Если вы считаете, что не так, то вы в хорошей компании. Эрнст Майр (Ernst Mayr), старейшина эволюционной биологии XX века, писал в 1963 году: «Многое из того, что удалось узнать относительно физиологии гена, показывает всю тщетность поисков гомологичных генов, если исключить наличие их у близкородственных организмов. Если существует лишь одно эффективное решение для данной функциональной проблемы, то весьма различные генные комплексы приведут к одинаковому результату независимо от того, сколь различные пути были при этом использованы. Поговорка «все дороги ведут в Рим» так же справедлива в применении к эволюции, как и в житейских делах».

С тех пор мы узнали ужасно много о генах и том, как они работают. В частности, мы узнали, что эволюция, как и любой мастер на все руки, никогда не выбрасывает остатки. Неважно, насколько бесполезными могут выглядеть какие-то кусочки механизмов, вы никогда не знаете, в какой момент они могут пригодиться. Немного изобретательности — и вы сможете придать им любую форму и использовать их снова и снова, что позволит вам сэкономить время и деньги и не идти в магазин, чтобы что-то купить. А у природы в любом случае нет за углом магазина «Тысяча мелочей».