Книга Виктор Лягин. Подвиг разведчика - Александр Бондаренко

«Мне показали мой стол в огромной комнате, где, на американский манер, работало еще человек двадцать. Стучат пишущие машинки, щелкают арифмометры, в комнате никогда не смолкает гул голосов, и все это вроде бы никому не мешает. Из соседней комнаты, через большое, как витрина, окно за нами мог наблюдать заведующий отделом Костылев.

Целый день я добросовестно изучал папки, а утром следующего дня меня вызвал один из руководителей “Амторга” Алексей Ильич.

— Будем работать вместе, — тепло ответил он на мое приветствие. Я понял: это и есть наш главный резидент, мой непосредственный начальник…

Поначалу беседа носила общий характер, но скоро мы перешли к главному. Тридцать процентов времени предстоит заниматься чисто торговыми и валютно-финансовыми вопросами[48], чтобы клиентура видела во мне специалиста. Остальное время я должен посвятить заданиям, которые даст резидент. Меня будут приглашать на переговоры, на разного рода приемы и коктейли. Моя задача: установить как можно больше связей, знакомиться. В дальнейшем, следуя его указаниям, я кое с кем должен пойти на контакты неделового характера. Мне представлялись довольно широкие возможности, я мог пригласить знакомых в ресторан, в день рождения преподнести кому-либо из них дорогой подарок или пригласить на рыбалку, которая неизменно заканчивалась пикником. Я мог при случае дать хорошо заработать кому-нибудь из моих новых знакомых».

Вот так примерно они и трудились — хотя, конечно, это очень поверхностный рассказ, информирующий лишь о «парадной» стороне работы разведчика — приемы, коктейли, рыбалки с пикниками… На самом-то деле работать в то время советским разведчикам в Соединенных Штатах Америки было очень и очень тяжко…

«В предвоенный период, особенно после подписания советско-германского Договора о ненападении, получившего в западной прессе название “Пакта Риббентропа-Молотова”, отношения между СССР и США были натянутыми. Американская пропаганда в газетах, журналах и на радио утверждала, что СССР — друг гитлеровской Германии и поэтому подписал с ней этот пакт. При этом игнорировался тот факт, что ранее подобные договоры с ней имели и Польша, и Англия, и Франция.

В то же время в прессе США шла разнузданная пронацистская пропаганда, восхвалялись военные победы Германии, ни слова не говорилось о зверствах оккупантов в порабощенной Европе. Конгресс США принимал законы, ограничивавшие экономические и торговые отношения с Советским Союзом. После подписания советско-германского договора о ненападении правительство США предложило советскому полпредству отозвать своих приемщиков из страны в связи с отказом отдельных американских компаний поставлять ранее заказанное оборудование».

Соответственно, весьма усложнилась и оперативная обстановка. Александр Феклисов свидетельствует:

«До начала Великой Отечественной войны американская контрразведка весьма активно действовала против советских учреждений и их сотрудников, используя все имеющиеся в ее распоряжении средства: наружное наблюдение, агентуру и оперативную технику. Сотрудники резидентуры часто видели, что за ними с утра до вечера велась слежка. В их служебные и домашние телефонные аппараты вмонтировались устройства, которые позволяли ФБР подслушивать не только разговоры по телефону, но и вообще все, что говорилось в комнате, фиксировать любой, даже еле заметный шум».

И все равно, как раз в то время, весной 1941 года, между нью-йоркской резидентурой и Центром, то есть Москвой, была установлена устойчивая двусторонняя радиосвязь — вопросом ее организации занимался тот же самый Феклисов, «украсивший» крышу четырехэтажного здания генконсульства шестиметровой антенной. До этого же срочные шифровки приходилось передавать через международные коммерческие телеграфные линии, расплачиваясь за это долларами… Но это был далеко не единственный способ отправки собранной разведывательной информации.

«Перевозка целых гор докладов и документов сама по себе представляла сложную проблему. Существовало четыре основных пути пересылки секретных и полусекретных материалов, включая разные образцы и копии чертежей.

Первый — это запечатанная сумка дипломатического курьера. Но лишь небольшая часть добытого материала могла быть переправлена в таких сумках.

Во втором случае использовался дипломатический паспорт — прекрасный прием для того, чтобы избежать досмотра. Вопреки распространенному мнению, что только дипломаты ездят с дипломатическим паспортом, каждое правительство время от времени выпускает особые паспорта для поездок других лиц, не являющихся дипломатами. Советское правительство широко пользовалось этими возможностями как перед войной, так и во время войны…

Перевозка морем была третьим способом переправки секретных материалов в Россию. Советские моряки в американских портах не встречали затруднений, забирая с собой на борт поклажу. Более того, в Вашингтоне и Нью-Йорке советским агентствам выдавались экспортные лицензии на вывоз товаров в Россию, они использовались для тех грузов, которые должны были проходить через таможню. Это было очень простым способом отправить груз с фальшивым ярлыком, например радарное оборудование под видом автомобильных моторов и т. д….

Четвертым способом была переправка самолетом» — но это уже будет несколько позднее, с 1942 года.

А вот то, что в советском консульстве работает передатчик, ФБР обнаружило только летом 1943 года, информация попала в прессу — и на всякий случай его работа была свернута.

Однако еще весной 1941 года по нью-йоркской резидентуре был нанесен очень серьезный удар: 5 мая был арестован и заключен в тюрьму резидент Гайк Овакимян. В предвоенное время (повторим еще раз: в том, что война с гитлеровской Германией неизбежна, сомнений ни у кого не было) Центр настоятельно требовал соответствующей информации от работавших «в поле» разведчиков. Но после всех произошедших «чисток» и прочих тому подобных мероприятий резидентурам не хватало работников, а работникам — опыта. Вот почему людям опытным приходилось работать буквально на пределе возможностей, что неизбежно приводило к негативным последствиям.

«В отдельные дни Овакимяну приходилось проводить до десяти встреч с различными агентами, и он возвращался домой полностью измотанным. Это неизбежно притупляло бдительность. В начале 1941 года Овакимян был задержан американской контрразведкой во время получения документов от агента “Октана” и оказался в тюрьме. Агент, с которым резидент работал, проявил малодушие: во время одного из приступов мучительного страха он явился в ФБР и признался во всем».

В общем, была осуществлена обыкновенная «подстава»: на встречу с разведчиком агент привел контрразведку, в результате чего Овакимян был взят с поличным. Правда, перед американским судом советский резидент должен был предстать по обвинению «в нарушении закона о регистрации иностранных граждан» — но это обычные «игры», связанные с разведкой. Как известно, кошку далеко не всегда называют кошкой — и на то есть свои весьма уважительные причины.