Книга Мальчик, который рисовал кошек, и другие истории о вещах странных и примечательных - Лафкадио Хирн
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Всегда, когда О-Тоё с сыном возвращались из путешествия домой, сумерки уже спускались на землю, окружая их мягкой мглой. Путь был долог – им приходилось идти пешком и плыть в лодке по рисовым полям, что окружали городок, – и они двигались медленно. Иногда одни только звезды освещали им путь, иногда появлялась луна, и тогда О-Тоё тихонько пела сыну песенку про луну:
Прямо в ночное небо со всех этих затонувших полей поднимается многоголосый слаженный хор, словно голос самой земли, – песня лягушек. И О-Тоё, переводя ее на внятный язык, говорит ребенку:
– Мэ-каюи, Мэ-каюи – мои глазки закрываются, спать хочу…
Какими счастливыми были эти часы!
II
Но роковые силы, что управляют жизнью и смертью и чьи пути нам неведомы, в три дня разрушили мир и разбили сердце. Сначала она получила известие, что ее муж, за которого она так часто молилась, никогда к ней уже не вернется – он вновь стал прахом, из коего создано все земное. А следом и сынок ее заснул – сном, с которым не смогли бы совладать и лучшие китайские доктора. Все происходящее О-Тоё воспринимала лишь в редкие моменты просветления, а вне этих мгновений она пребывала во мраке беспамятства, которое даруют смертным добродетельные боги.
Увы, все проходит, и О-Тоё очнулась, но очутилась во власти злого врага, имя которому – память. В присутствии людей у нее хватало сил быть прежней – ласковой и улыбающейся. Но в одиночестве… Она разбирала игрушки, раскладывала на циновках детские одежки, ласкала их, разговаривала с ними, тихо улыбалась. Заканчивалось же все одинаково: улыбка превращалась в судорожное рыдание; женщина бросалась наземь, билась головой о пол и засыпала богов безумными вопросами.
И вот однажды ей пришло в голову совершить обряд, что обладает сверхъестественной силой. В народе его называют торицу-банаси – вызов души мертвых. Неужели она не может вызвать своего сыночка и поговорить с ним хотя бы одну минутку? Она знала: это ранит душу, но неужели ее кровиночка не стерпит ради нее? Конечно стерпит! Она уверена: для нее он снесет любую боль с радостью.
Чтобы вызвать умершего, нужно идти к священнику буддийского или синтоистского обряда, к тому, кто ведает заклинание, и передать ему ихай – дощечку с именем умершего, чтобы можно было призвать его в мир живых.
Затем исполняется церемония очищения – для этого перед ихай зажигают свечи и курят ароматные палочки, читают молитвы или части сутр, приносят жертвоприношения цветами и рисом. Рис в таком случае должен быть сырым. Когда все приготовления исполнены, священник берет в левую руку особый музыкальный инструмент, изогнутый наподобие лука, правой ударяет в него и, выкликая имя умершего, восклицает: «Китадзо ё! Китадзо ё!», что означает «Я пришел! Я пришел!».
Голос постепенно меняется – до тех пор, пока не превращается в голос умершего, – это дух вселяется в говорящего.
Затем мертвый начинает отвечать на задаваемые вопросы, но при этом постоянно причитает:
– Спеши, спеши, ибо мучительно мое возвращение и долго оставаться здесь я не могу!
Ответив, дух исчезает, а священник падает наземь без чувств.
Нехорошо вызывать духов мертвых. Это им вредит. По возвращении назад, в царство теней, им приходится занимать уже иное место – ниже того, что прежде.
Теперь эти обряды (некогда они утешали скорбящих) запрещены законом… Закон этот правильный и справедливый, поскольку находились люди, которые глумились над божественным и вечным, что живет в людских сердцах.
И вот однажды ночью О-Тоё очутилась в небольшом уединенном храме на окраине города. Она стояла на коленях перед ихай своего мальчика, вслушиваясь в обряд заклинания. И вот из уст священника зазвучал голос – мать сразу узнала его – голос того, кого она любила больше всех на свете. Он был очень тихий и слабенький, как вздох ветра.
Сын промолвил:
– Спрашивай, мама. Но прошу – скорее, скорее… Я должен скоро уйти, а путь долгий и темный…
Голос ее дрожал. Она спросила:
– Как случилось, что я потеряла тебя? Где здесь справедливость богов?
И ответ был дан:
– Не тоскуй так сильно по мне, мама, не оплакивай. Я умер, чтобы избавить от смерти тебя. То был год болезней и скорби, и мне дано было знать, что ты назначена к смерти. Я стал молиться, чтобы меня забрали вместо тебя.
Никогда не плачь по мне, мама! Нет ничего хорошего в том, чтобы лить слезы по умершим. Путь их безмолвен и безгласен, но проходит он через реку слез. Когда матери плачут, поток этот ширится, и душа не может его одолеть, а только терзается в тщетных попытках.
Потому, мамочка моя, молю тебя, не плачь! Только время от времени давай мне немного водицы…
III
С той поры никто не видел, чтобы О-Тоё плакала. Как в былые времена, она спокойно и безмолвно исполняла свои дочерние обязанности.
Время шло. Отец стал задумываться над тем, чтобы подыскать ей другого мужа. Он говорил жене:
– Если бы у нашей дочери снова родился сын, то для нее это была бы великая радость, да и для всех нас.
Но жена была мудрее и отвечала:
– Теперь она не страдает. Не может быть и речи о втором замужестве. Она сейчас как маленький ребенок – не ведает ни забот, ни греха.
Это было правдой: боли теперь она не чувствовала. У нее появилась странная привязанность к маленьким предметам. Сначала ей пришло в голову, что кровать ее слишком велика. Возможно, вследствие того, что рядом не было ее дитяти, она и ощущала образовавшуюся пустоту. Затем и все остальное стало казаться ей слишком большим: дом, в котором она жила, комнаты, спальня и вазы для цветов, что там стояли, даже кухонная посуда и принадлежности. Рис она теперь ела из миниатюрных детских мисочек маленькими палочками, какими пользуются дети.
Никто не мешал ей делать так, как она хочет. Тем более что во всем остальном никаких странностей за нею не наблюдалось. Старики-родители толковали о ней часто. Наконец однажды отец сказал:
– Трудно будет нашей дочери жить с чужими людьми. А мы стары, и скоро нам придется расстаться с нею. Лучше всего ей стать монахиней. Нам следует построить для нее небольшой храм.
На следующий день мать спросила О-Тоё:
– Не хотелось бы тебе стать праведной монахиней и жить в маленьком-маленьком храме с маленьким алтарем и с маленькими изображениями Будды в нем? А мы будем всегда рядом с тобой. Если ты желаешь этого, мы попросим священника, чтобы он обучил тебя молитвам, службам и ритуалам.
