Книга S-T-I-K-S. Вальтер - Денис Владимиров

– Не-а, не пробили. Вот эта самая фантастика на моих глазах и на глазах ребят разыгралась. – Гыча сплюнул сквозь зубы. – Говорю же, она как летела, так и продолжала лететь. Ни курс не поменяла, ни скорость не сбросила, не прибавила. Типа, так и должно быть. А залепили ей пупсики красиво. Чисто отсвет был и весь эффект как от фейерверка.

– Вот ведь херь! – Каштан выругался. – В винты надо было долбить!

– По мне, дак без разницы куда. Раз ничего не опасались ресы, значит, защищены по высшему разряду.

– Принесло же их на твою голову, за Пупса Дукка рассказывал, что так вроде нормальный, но как внешников со своими дебилами видит, все, считай, больше мозгов нет. Предупреждал, – хмуро сказал Москвич, потом выругался. – Эта Русь вместе с Солнышко… Уже хочется туда рвануть и его завалить!

– А я говорил, надо Каштана оставить! – сказал молчавший до этого и запомнившийся мне Тальк – мужик лет тридцати пяти с обильной проседью, которая сейчас просто отливала серебром. Вообще, выглядел он как мажор в стане нищих, по крайней мере, у меня такая ассоциация возникла, глядя на его жесты и осанку, а также горделивое лицо. Да и вообще вид ухоженный. Еще до этого обратил внимание на пальцы, когда тот снимал перчатку. Холеные, как и ногти, не обкусанные, не обломанные, явно знали толк в педикюре.

– А еще Третьяка и мамку с сиськой. – Гыча еще раз сплюнул.

– Лучше папку, то бишь Гранита, у него сиська одна, так что в очередь, сукины дети, в очередь! – хохотнул Дохлер. – Ты, Тальк, как иногда чего загнешь…

– Это лирика, – недовольно поморщился Гранит. – Дальше, Гыча.

– Лежали мы еще часа полтора. И вертуха медленно уходила, и потом еще дроны-двухсотки пошли косяками, у каждого какая невнятная шлямба подвешена. Сосчитали четыре по три. Двенадцать штук. Потом в Сорок первый хотели сунуться, ну, с западной стороны с водонапорки осмотрелись. А там уже пати в полный рост началось. Нарисовалась банда пропанов штук шесть, кроме них, лотерейщики почти два десятка, и потом еще один прискакал, но он отдельно крутился. Тоже жрач, но матерый. В общем, на пикапе, да еще и втроем без тяжелого, да на каждый автомат всего по магазину… Соваться туда не стали.

– Это ты правильно решил, – одобрил действия Гранит.

– А я, мужики, думаю, ништяк все, теперь точно загоним «Тотем» княжеству по нормальной цене, еще и поторгуемся, хорошо так поторгуемся! Дело ли с граника снять не смогли, хоть и попали. Хорошо, что вы все видели, теперь при ментате показания дадим, а потом только «Тотем» будем скидывать, – заявил вполне весело Дохлер. – И скажу так: пупсам туда и дорога. И нам меньше возни, искать и давить эту мразь не пришлось. И сдохли не зря, инфа ценная нам досталась. Считай, за нее тоже можно что-нибудь выхватить.

– Люлей, – усмехнулся Каштан.

– Нет, я реально говорю. Премию княжество выдаст, да еще и почетную грамоту какую-нибудь, а если серьезно, то, может, даже по проценту с налогового бремени скинет. Смотрите, у кого-нибудь сомнения есть, что это та самая вертушка, которая чисто без страха над застройкой парила, свежих собирала? Нет? Вот и у меня нет. Кстати, Гыча, двухсотки с живчиком были, свежакам в Семь-Семь закидывали, вот такая вот «шлямба» у них была. А если ресы сейчас беспилотников понаделают с такой вот защитой? Чем сбивать? Тем более, считай, Пятый и Восьмой зеленый высокие и к Первой линии почти примыкают. И тянутся чисто сопли на сорок километров.

– Ну не сорок. Загнул.

– Сорок не сорок, но далеко и до хрена. Так?

– Так-то оно так… Только, я думаю, СБ уже в курсе подобного, чего это объяву почти кинули, что «Тотемы» закупаем дорого.

– Я думаю, надо завтра в Острог сразу, не сворачивая, двигать. Считай, тут речь уже не о бирюльках идет, а о безопасности, и нашей с вами тоже.

– И зачем? Вертушки нет давно, сгорела. Толку-то? – опять вмешался Тальк. – И так у нас рейд зашибись! Бэтээры из-под носа увели, бардак не взяли, и что выйдет? Какой выхлоп? Копейки…

– Толк есть, в СБ инфу сольем, пока туда-сюда операцию они организуют, день-два пройдет. А сегодня уже четвертый закончился для Семь-Семь, грузится он раз в полторы недели. Строго по часам. Вот, считай, сколько времени осталось, чтобы обломки вертушки изучить на месте падения, доставить в Острог. И явно это важно. Поэтому нам надо спешить. Мне лично башка еще дорога.

– Резон в твоих словах есть. Подумаю. Решение вечером объявлю, – сказал Гранит.

– Гыча, а насчет жрачки-то че?! – Лицо Дохлера сделалось предвкушающим.

– Хреначка тебе, а не жрачка! Типа, ты глухой или где? Повторяю! Для особо одаренных! Не заходили мы в Сорок первый! Была у нас одна банка тушняка, у молодого в мародерке случайно оказалась, – заточили, остатки харчей в шишиге были.

– Вот так всегда… Дерьмо, если оно начнется с самого начала, то так и продолжается, а нас, считай, со свежаком сейчас уже шестнадцать рыл! – выругался Дохлер.

– Да ладно тебе, стройнее будешь, завтра пожрем от души.

– Я в меру упитанный! Что мне завтра, есть хочется здесь и сейчас! Говорил, давайте тормознем возле «Пятерочки» по пути… Нет, нет…

– Пошли, поможешь, – обратился я к Дохлеру.

Тот даже с лица сбледнул, глаза вытаращил, видимо опешив от наглости новичка, но за мной пошел, поднялся в «Тайфун».

– Цепляй, – показал я ему одну ручку сумки с провизией.

– Это что? – как-то недоверчиво спросил тот.

– Еда, – односложно ответил я.

– Ништяк! Ну, ты свежак и даешь стране угля! – разулыбался тот, а затем продолжил, пыхтя, как паровоз: – Думал, сдохну! Дома сидишь, жратвы валом, ничего не охота, откроешь холодильник, закроешь. А в рейде всегда жор нападает, все точишь и радуешься жизни.

Когда мы выбрались наружу, командир отдавал новые указания:

– …машины закрываем, фары гасим, и все вниз, отдыхать. Гыча, на тебе сигналка.

– Эй, вы, давайте-ка светите нам, а то жрать не получите! Мы сегодня на раздаче, свежак за главного, я на подхвате! – весело скомандовал Дохлер.

Освещать и указывать дорогу бросились сразу же несколько человек. Оказалось, метрах в двадцати, у самой стены, вход в небольшое подвальное помещение, в котором находился еще один спуск дальше вниз. Я насчитал шесть пролетов, выходило, спустились мы на глубину примерно третьего этажа. Здесь, в бетонном помещении десять на десять, находилась огромная массивная стальная круглая дверь со штурвалом, как в подводной лодке. Сейчас она была приоткрыта и вела в еще одну небольшую комнату, оказавшуюся тамбуром. Тускло горели за пыльными плафонами лампочки. Остатки каких-то сейчас уже нечитаемых надписей, пыль, тенета, ржавчина.

Обычные, но стальные, открытые нараспашку двери, судя по перекошенному виду, теперь вряд ли закрывались. Они привели в еще один зал. Большой, квадратов эдак под триста, с печками-буржуйками по углам, судя по отсветам огня, одна сейчас активно топилась, а на ней стоял огромный закопченный чайник. У правой стены, рядом с низким столиком, кожаный диван, имелись и вполне нормальные обеденные, составленные в один ряд, вокруг разнокалиберные стулья, табуреты. Из мебели еще имелся один шкаф и штук пятнадцать-двадцать обычных панцирных кроватей со скатанными матрасами. Воздух был довольно свежим, затхлостью и сыростью не пах. Урчал где-то неподалеку дизель-генератор. Из украшательств прямо напротив входа – огромный, в человеческий рост, плакат голой девки, скалящийся в тридцать три зуба. При этом какой-то умник закрасил их в шахматном порядке, пририсовал бланш под глазом, отчего бывшая раньше сексуальной и томной улыбкой стала донельзя отвратной и вызывала эффект, обратный тому, на который рассчитывал фотограф, наверняка не подозревая, что может сделать креативный подход с его шедевром.