Книга Люди Грузинской Церкви. Истории. Судьбы. Традиции - Владимир Лучанинов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В Никози с помощью друзей я создал маленькую анимационную студию, которая вместе со зданием монастыря была разрушена во время войны 2008 года, когда нас бомбили с самолета.
После войны мы в Никози, с помощью европейских друзей, восстановили студию, основали школу искусств и Международный фестиваль анимационных фильмов «Никози». В этом году фестиваль проводился четвертый раз. В фестивале вместе с американскими, европейскими, японскими деятелями искусств участвовали знаменитые художники и аниматоры из России, среди них Гарри Бардин, Андрей Хржановский, Александр Петров, Михаил Алдашин и другие. У нас постоянно демонстрируются фильмы студий «Анимос» (Россия), «Сема-фор» (Польша) и многих других, показываются фильмы-победители Суздальского, Дрезденского фестивалей, а также крупнейшего фестиваля во французском городе Аннеси и так далее. На фестиваль приезжала из Италии Лора Гуэрра с выставкой картин Тонино Гуэрры, часть картин Тонино она подарила Никози.
На первом фестивале к нам с приветственным письмом обратился Юрий Норштейн: «Дорогие друзья! Культура – наше общее отечество, она – поверх политических барьеров. Она дает отчетливое представление о прекрасном, она наполняет нас вниманием к миру, открывает сочувствующий взгляд, она помогает разглядеть в малой частице отражение огромности жизни, она обращает наше сострадание к чужому человеческому горю и к измученным блестящим глазам лежащей в пыли беременной собаки, она открывает небо и учит слышать успокаивающий шелест листвы, шум ручья и чей-то поющий голос. Культура соединяет одного человека с другим, и тогда не нужно объяснять, что есть добро. Она простирает наше сознание за границу нашего бытия.
Дорогие друзья! Ваш фестиваль – это мужественное противостояние разрушению и разбою. Любой фрагмент искусства, будь то песнопение, фреска или живопись, или хорошо сработанная табуретка, пошитые башмаки или снятое кино, вселяет в нашу душу полноту бытия.
Ваш фестиваль – это улыбка любви. Проще восстановить взорванные бомбами дома, чем вылечить душевное потрясение при виде искореженной жизни. Ваш фестиваль – духовный лекарь, способный справедливостью, надеждой и красотой бытия восстановить душевный мир…»
Армаз Ахвледиани,
исполнительный секретарь политсовета коалиции «Грузинская мечта», доктор политических наук, учредитель и директор Тбилисской школы политических исследований
Случается, что встретишь человека и сразу, в первые минуты разговора увидишь родственную душу. И тут же ощутишь: эту близость почувствовал и он, этот человек. Но накануне встречи с Армазом Ахвледиани, честно говоря, я не вполне представлял, о чем буду говорить с грузинским политиком, учитывая всю сложность отношений между нашими странами. Да и политика сама по себе виделась мне сферой хоть и необходимой, но весьма сомнительной. Так было до разговора с Армазом. Собеседник мой, пожалуй, убедил меня, что политика, в том числе и большая, ничем не отличается от любой другой сферы созидания жизненного пространства. Здесь, как и везде, свободный человек каждый день и час может совершать свой выбор, приближаясь к Великому Созидателю или, напротив, от Него удаляясь. И не так страшны ошибки и падения, неизбежно случающиеся на наших путях, как иллюзия, опутывающая волю человека через реплики: «Ну что тут поделаешь, такова жизнь, выше головы не прыгнешь…» Нет, жизнь такова, какой мы сами ее творим вокруг себя, созидаем через наш пусть и маленький, но ежедневный выбор. И если в своем движении к Богу человек не сдается, то он, конечно, выше головы не прыгнет, тем более скачки или резкие взлеты-вещь настораживающая. Просто человек для самого себя незаметно создаст вокруг пространство света, который, проникая даже в самые затененные уголки, постепенно изгонит тьму.
Мой отец любил читать вслух, он читал очень много. А я, когда мне было не больше пяти лет, часто оказывался рядом, слушал его и, хотя по большей части и не понимал смысла, старался понять, мне было очень интересно. Отец часто повторял: «Грузин – христианин. Грузин не может не быть христианином». А жили мы в Аджарии – регионе в значительной части мусульманском, и то, что отец говорил это, живя в Аджарии, да еще в советское время, повлияло на формирование моего сознания.
Я окончил школу в Батуми и поступил в МГУ на философский факультет. Это были восемь замечательных и важных лет жизни – пять студенческих и три года в аспирантуре. Моя учеба пришлась на годы перестройки, но и в этом, думаю, мне повезло, потому что смутные времена дают возможность лучше понять и разглядеть людей, в том числе и самого себя.
В начале учебы, зимой, у нас была экскурсия по Золотому кольцу. Мы были в Суздале, меня поразила одна церковь, до сих пор храню купленную там чеканку с изображением этого храма. Я очень хочу вернуться в это место, я почувствовал там тепло! Возможно, это был один из важных этапов моего пути к Богу.
Ощущение потребности в таком тепле, в осмысленности не покидало меня никогда. Шли годы, я вернулся в Грузию, и как-то в середине 1990-х годов прочитал, если не ошибаюсь, в газете «Московский комсомолец», интервью с Патриархом Алексием II.
«Какие для вас самые ценные слова? Самые значимые?» – спросил Патриарха журналист.
Мне казалось, что Патриарх должен вспомнить что-нибудь из Евангелия, а он ответил словами известного английского писателя и теолога Клайва Льюиса[64]: «Бог обращается к человеку шепотом любви. Если он не услышан, то Бог обращается к нему голосом совести. А если человек не слышит голоса совести, то Бог обращается к нему через рупор страданий». И эти слова запали мне в сердце.
В 1999 году друг предложил мне познакомиться с его духовником. Мы поехали, пообщались, и вот с тех пор не расстаемся: его духовник стал и моим духовником. Через два дня после этой встречи я крестился.
Я за многое в жизни безмерно благодарен Богу, и не могу выразить словами радость от знакомства с архимандритом Иоакимом (Асатиани). Он необыкновенный человек: в нем сочетается большая любовь к Богу и к людям и умение быть простым.
Кажется, то, что мне доводилось читать о святых, так похоже на его жизнь, как будто происходит на моих глазах! Рядом с отцом Иоакимом слова Клайва Льюиса о шепоте любви обрели для меня настоящее содержание: раскрылась та теплота, к которой я стремился; и напутствие отца о том, что грузин не может не быть христианином, наконец, сделалось частью моей жизни.
