Книга Италия. История страны - Валерио Линтнер
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Объединение Италии 1859–1870 гг
Образование новоиспеченного единого государства было отмечено великими празднествами. Но что дальше? В истории итальянского народа объединение было водоразделом, чье значение трудно переоценить, но это было всего лишь начало. Основные проблемы никуда не делись, они в определенной мере стали еще обременительнее, поскольку создание королевства Италии вызвало ожидания нового и лучшего будущего, но удовлетворить эти ожидания было трудно. Что же это были за проблемы, с которыми пришлось столкнуться итальянскому государству? Они состояли, во-первых, в сравнительной отсталости страны и, во-вторых, в ее глубокой раздробленности. Новая Италия делилась на Север и Юг; на города и деревню; на регионы и, конечно, на разные города и области внутри каждого региона; на мирскую и церковную власть; на правящую элиту и народные массы; на различные идеологические группы. Поэтому наряду с развитием страны крупнейшая задача нового государства заключалась в распространении «законного» объединения, то есть в создании общественных организаций, обеспечении действительной социальной, политической и экономической интеграции, в том, чтобы заставить итальянский народ принять и поддерживать государство, чувствовать свое единение с его целями и интересами. Достижение «гегемонии», как писал об этом Антонио Грамши. В контексте Италии это была непростая задача, ибо, как мы видели, история страны была историей обособленного развития и устойчивого локального самосознания. «Мы создали Италию, теперь мы должны создать итальянцев… Не торопитесь творить Италию помимо итальянцев», — утверждал Массимо д’Адзелио. Задача оказалась столь трудной, что итальянское «либеральное» государство в конечном счете с ней не справилось, открыв дорогу фашизму в 1920-е годы.
Отсталость королевства бросалась в глаза. С первого взгляда было ясно, что жизнь в объединенной Италии представляла собой картину общества по преимуществу деревенского и земледельческого: 60 % населения работало на земле, а точнее, влачило жалкое существование. Поэтому состояние земледелия было ключевым фактором, и какое это было состояние! Парламентский доклад в 15 томах сенатора Ячини в 1880-х годах рисует картину сельскохозяйственного сектора, лишь слегка видоизменившегося со времен Средневековья и характеризующегося огромными различиями и разногласиями между и даже внутри регионов: различиями в плодородности почв, способах землевладения, капитализации, сложности используемой техники, в размерах выплачиваемого жалованья.
Как и следовало ожидать, наиболее передовым сельское хозяйство оказалось на севере. На равнинах почва была хорошей, и управление хозяйством развивалось в русле капитализма, крупными комплексами, с профессиональными управляющими, передовыми технологиями и относительно приемлемой платой большинству поденщиков. Однако даже там имелись серьезные проблемы, исходившие в основном от иностранной конкуренции и циклических колебаний, коль скоро продукция региона зависела от европейских и даже мировых рынков. Наблюдались проблемы и в гористых районах севера: бесплодие земель и бедность техники вели к тому, что преобладавшие мелкие землевладельцы влачили жалкое существование и были подвержены сезонным миграциям, чтобы хоть как-то свести концы с концами. В большей части Центральной Италии крестьяне были испольщиками («mezzadri»), обычно отдавали половину своей продукции землевладельцу в оплату ренты. Здесь проблема, помимо очевидных замечаний о справедливости и законности, заключалась в системе, которая отнюдь не вела к капитализации: у крестьян не было денег для вложений в землю, у землевладельцев не было стимула обеспечивать их такими средствами. Однако испольщикам еще в некотором смысле повезло, поскольку ниже них стояли еще безземельные работники — 110 000 только в одной Тоскане в 1881 году, — полагавшиеся исключительно на случайную работу, чтобы добыть средства на пропитание.
С продвижением дальше на юг картина становится все безотраднее. Местность вокруг Рима, Agro Romano (Римское поле), находилась во власти латифундий, где основными землевладельцами были церковь и несколько старых аристократических домов. Земля находилась в небрежении, обрабатывалось только 10 % угодий, обычно это делали управляющие, бравшие землю на откуп и нанимавшие работников. Дальше на юг шли малярийные и бедно орошаемые земли Адриатического побережья, так что крестьяне старались держаться ближе к холмам, с трудом зарабатывая на жизнь. Территории, удаленные от моря, характеризовались бесконечными пространствами запущенных латифундий, где земля была выжжена солнцем и экологически опустошена еще в прошлом веке вырубками лесов. Кое-где практиковалась испольщина, главным образом в Абруцци, Молизе, Кампании и на Сицилии, где иногда встречались скудные хозяйства собственников. Были и развитые регионы, большей частью по Тирренскому побережью, но они скорее представляли исключение из правила. Общую картину сельскохозяйственного юга дополняли невежество, безграмотность и бедность крестьян, равнодушие и жестокая эксплуатация со стороны землевладельцев и хроническая нехватка капиталовложений, усугублявшаяся по мере удаления от северных рынков.
Об общем плачевном положении крестьянства горько читать. Их рацион был предельно скромен, во многом как и в Средние века. Животы набивались хлебом и полентой с небольшой добавкой бобов, свиного сала, постного масла и овощей. Мясо, птица и яйца потреблялись только в особых случаях, поскольку они были крестьянам не по карману или землевладельцы требовали их как часть ренты в договорах испольщины. Жили бедняки в хижинах с соломенными крышами и земляными полами. Более зажиточные крестьяне делили свое жилище с животными (у беднейших скота не было): если люди занимали второй этаж, а животные — первой, то жилища действительно отвечали понятию зажиточных «case coloniche» («крестьянских усадеб»). Большинство людей, державших скот, жили вместе с ним в одной комнате. О гигиене здесь и не слышали; болезни и увечья всех сортов были обычным явлением, только малярия уносила до 2500 человек в год. На юге крестьяне были так бедны, что даже не имели средств на похороны умерших, которых просто бросали с обрывов на съедение воронам и собакам или наваливали в склепы и оставляли гнить и заражать живых ужасными болезнями. Стоит ли удивляться, что на юге крестьяне находились в состоянии почти непрерывного мятежа на протяжении всего XIX века? Что им было терять? В довершение этой картины безысходного отчаяния нужно заметить, что основным продуктом региона было зерно, производству которого в 1880-е годы был нанесен сокрушительный удар падением цен и иностранной конкуренцией. В общем деревня была на пороге краха.
Условия в городах были лучше, но и здесь наличествовали большие проблемы. Большинство населения составляли рабочие или ремесленники. Индустриальная революция еще не достигла Италии, которая в этом отношении оставалась далеко позади других европейских стран. Фабрик было мало, чаще всего они были невелики; промышленное производство сосредоточивалось на текстиле — шелке, хлопке и шерсти, — хотя появлялись, пусть и очень медленно, такие отрасли, как обработка продуктов питания, металлургия, инженерия и химия. Важно заметить, что общественные работы этого периода, финансируемые с помощью обременительных налогов, не обеспечивали ожидаемых от них «механизмов роста». Север первенствовал и в этом: большей частью промышленность сосредоточивалась там. Югу приходилось преодолевать огромные трудности: удаленность от основных европейских рынков, недостаток капиталов и почти полное отсутствие как предпринимательского духа, так и квалифицированной рабочей силы.
