Книга Ловцы трепанга - Эмилио Сальгари

— Хорошо, если бы европейцы честно вели торг, а то, не ограничиваясь этим, они попросту надувают туземцев.

— Теперь я понимаю, почему папуасы, и даже наш Ури-Утаната, не слишком любят белых.

— Да, они, может быть, отчасти и правы…

Пока Ван-Горн и Корнелиус беседовали, Ури-Утаната успел ощипать птиц и бережно завернул их перья в большой лист арека. Тогда птицами завладел Ван-Горн и искусно зажарил их над костром.

После вкусного завтрака все трое двинулись дальше в путь. Папуас, истинное дитя лесов, без всякого компаса, руководствуясь одним только инстинктом, уверенно шел к мускатной роще. Пройдя несколько километров, он остановился и указал своим спутникам куда-то вдаль.

— Мускатная роща, — сказал он, — находится за этим массивом. Ван-Горн поспешил передать Корнелиусу радостную новость.

— Так мы сейчас увидим и капитана и Ханса! — радостно воскликнул Корнелиус.

— Отсюда они должны услышать выстрел. Стреляй, Корнелиус, — предложил Ван-Горн.

— Да, да, — заторопился Корнелиус.

Он поднял ружье и выстрелил в воздух. Но и на этот раз никто из них не услышал ответного выстрела.

Ван-Горн и Корнелиус беспокойно переглянулись.

— Ничего! По-прежнему ничего… Голос Ван-Горна дрожал.

— Да где же они, наконец?

— Не понимаю.

— Может быть, они спят?

— Среди бела дня, все трое? Это невозможно! Скорее, они отправились искать нас. Пойдем быстрее, сейчас мы все узнаем.

Сгорая от нетерпения увидеться со своими друзьями или узнать, по крайней мере, не случилось ли с ними какой беды, Ван-Горн и Корнелиус уже не шли, а бежали к мускатной роще.

Вот и мускатники… Злосчастные охотники прекрасно узнавали местность, которую покинули только накануне, погнавшись за бабирусой.

— Их нет, — прошептал Корнелиус; в его голосе слышалось настоящее отчаяние. — Где их найти теперь? Что делать?

— Подожди, не может быть, чтобы они не оставили ничего, не уведомили нас, куда они отправились.

Ван-Горн нашел место, где накануне был раскинут лагерь голландцев. И сейчас там были видны прогоревшие угли костра, кусочки хлеба из саго, но ничего больше.

— Поищем крутом, — предложил Ван-Горн.

И все трое принялись шарить по всей поляне. Папуас, ушедший дальше других, вдруг вернулся бегом.

— Там, там, — кричал он, показывая на группу деревьев.

— Что там?

— Иди сюда.

Корнелиус и Ван-Горн подбежали к нему. Ури-Утаната повел их к шалашу, сплетенному из ветвей, у подножия громадного дерева. На примятой траве тут и там валялись остатки хлеба, расстрелянные патроны, оторванный рукав от куртки капитана, изорванная в клочья шляпа Лю-Ханга, а вокруг, в стволах деревьев, торчали стрелы, и на земле валялось сломанное копье.

— Что тут случилось? — спрашивал Корнелиус, не желая поверить своим глазам.

А между тем представившаяся им картина не оставляла никаких сомнений.

— Они убиты! Все: дядя, Ханс, Лю-Ханг… Корнелиус плакал.

— Сюда, сюда! — закричал в это время Ури-Утаната. Он увидел прикрепленный шипом к стволу дерева клочок бумаги. Бережно взяв его в руки и увидев на нем какие-то непонятные ему знаки, он поторопился передать его Корнелиусу.

— Читай! — кричал Ван-Горн.

Но Корнелиус не мог ничего прочесть, так дрожали у него руки. Наконец он овладел собой и прочел:

Ми взяты в плен дикарями. Они ведут нас к Дорга.

— Взяты в плен дикарями! — воскликнул Ван-Горн. — Но каким племенем? Живущим на побережье или внутри острова? Ури! — позвал он папуаса.

Но тот не услышал зова, поглощенный рассматриванием стрел, застрявших в стволах деревьев.

— Ури! — повторил моряк.

Папуас на этот раз услышал. Но вместо того, чтобы подойти к Ван-Горну, он произнес, не сходя с места:

— Мне знакомы эти стрелы…

— Что?

— Они принадлежат воинам моего племени.

— Ты не ошибся?

— Нет.

— Но как они очутились здесь?

— Мой отец вел свое войско.

— Он искал белых?

— Нет, отец не мог знать, что здесь находятся белые. Попавший со мной в плен к альфурам воин бежал оттуда. Он добрался, верно, домой и рассказал отцу о моей беде. Отец шел выручать меня.

— И чтобы отомстить за тебя, напал на белых!

— Мы часто воюем с белыми, когда они притесняют и обманывают нас. Мой отец не мог знать, что ваши товарищи — не враги наши.

— И он убьет их?

— Нет, мое племя не убивает пленных: они становятся рабами.

— Но мы освободим их, хотя бы пришлось спалить для этого всю деревню и перестрелять всех воинов.

Папуас улыбнулся.

— Ури-Утаната — сын вождя, — сказал он, — он спасен вами и сам ваш раб. Когда отец узнает, чем я обязан вам, он станет другом белых.

— Веди нас в твою деревню…

— Идем.

— Она еще далеко?

— Полтора дня ходьбы.

— А когда была тут битва, как ты думаешь?

— На рассвете. Концы сломанных ветвей еще влажны; если бы они высохли, значит, битва была раньше.

— Я не успокоюсь, пока не увижу капитана живым и невредимым. Ван-Горн вскинул винтовку и, обращаясь к Корнелиусу, сказал:

— Поторопись: этим дикарям ни в чем нельзя доверять.

— Мы дойдем быстро, — ответил Корнелиус. — Я чувствую себя таким сильным, что пройду километров шестьдесят без остановки.

Глава двадцать четвертая. Вождь Ури-Утаната

Каким же образом капитан, Ханс и Лю-Ханг попали в плен к дикарям?

Они долго ожидали у мускатника возвращения Ван-Горна и Корнелиуса, убежавших в лес в погоне за бабирусой.

Сперва капитан не беспокоился, правильно полагая, что раненое животное завлекло охотников далеко в глубь леса. Но прошел час, два, три — капитан стал волноваться, боясь, что с охотниками приключилась какая-то беда. Для таких опасений было достаточно оснований: все они находились в неисследованной стране, в дремучем лесу, где водились дикие звери и страшные змеи, а кругом жили кровожадные племена дикарей.

Когда солнце начало спускаться к горизонту, капитан решил отправиться на поиски пропавших. Наказав Хансу и Лю-Хангу ни на шаг не отходить от лагеря и стеречь его, капитан пустился в путь.

Он пошел в ту сторону, куда убежала бабируса. Чтобы найти дорогу обратно, он предусмотрительно делал зарубки на деревьях.