Книга Однажды мы придем за тобой - Олег Рой

— Здесь все просто. Можно взлетать по-самолетному, но ты пока не чувствуешь машины, потому лучше стартовать с подпрыга. Включи клавиатуру, парень.

Я включил — прямо передо мной возникла трехмерная система с кучей инфоокон, с анимацией каких-то рычагов и верньеров — все равно мы тяготеем к архаичной системе управления…

— Так, сначала нужно потянуть до упора вот этот рычаг и резко отключить… — продолжил Барака. Но тут случилось нечто непредвиденное — я буквально на автомате повторил все, что он сказал, и земля стала быстро удаляться. Нааме, устроившаяся рядом на сиденье, как я понимаю, второго пилота, пискнула — не то от испуга, не то от восторга. Я тут же машинально потянул другой «рычаг» — должно быть, запомнил действия Бараки, иначе это не объяснишь.

— Смотри, какой, — восхитился Барака, — сам нашел и включил тягу. Вот что, а попробуй вызвать виртуальный штурвал!

Я хотел было сказать, что не имею ни малейшего представления, как это сделать, но руки сработали сами, и передо мной возникла анимация штурвала.

— Вау! — воскликнул Барака, а Нааме перегнулась через подлокотник и чмокнула меня в щеку. Я покраснел, но не так чтобы очень: мною овладело странное чувство…

Когда вы надеваете вещи массового производства, то почти всегда чувствуете какой-нибудь дискомфорт: там жмет, тут трет, здесь давит. А костюм, пошитый на вас, всегда сидит идеально, если, конечно, портной хороший.

Так вот, я словно надел идеально подходящий костюм. Словно у меня выросли крылья. «Изида» стала моим продолжением, частью меня. Я взмыл в небо, быстро набирая высоту, — насколько я могу оценить, у аппарата была потрясающая скороподъемность, хотя мне не с чем сравнивать, ведь раньше я летал лишь пару раз, и то как пассажир.

Да, раньше я летал лишь пару раз, но за штурвалом «Изиды» мне показалось, что я вернулся к тому, что умел едва ли не с детства. Потрясающее чувство, помноженное на ощущение невероятной свободы, какое дает нам только открытое небо! Весь мир перестал существовать для меня, даже Нааме была где-то на периферии зрения, оставались лишь «Изида» и земля в тысячах метров подо мной.

Эту идиллию несколько нарушил насмешливый голос Бараки:

— Все хорошо, но мы летим не туда. Возьми правее. И можешь еще ускориться, пока никто не видит.

Я понимал его беспокойство — насколько я мог видеть, «Изида» всегда избегала оживленных трасс и людных мест, чтобы не попадаться на глаза любопытным. Все-таки ее возможности значительно превосходили современные технические достижения.

Кстати, во время слияния с «Изидой» — буду называть это так, поскольку на время полета мы действительно стали единым организмом, — я внезапно понял, что эта машинка неплохо вооружена. В ее крыльях находилась батарея из пары скорострельных бикалиберных рейлганов — мощное, но очень дорогое оружие, а в фюзеляже скрывалась турель, способная выдвигаться как снизу, так и сверху, и в этой турели был импульсный лазер, который не шел ни в какое сравнение с оружием даже самых современных истребителей вроде «Су-52» или «Чженьжду-Фулун». Их лазеры имели куда меньшую скорострельность и мощность залпа. Кроме того, у «Изиды» был значительно больший боезапас за счет использования для накачки выстрела собственного топлива. Которое, кстати, само по себе являлось чудом — ультранестабильное, выделявшее огромное количество энергии при «сгорании» (к горению этот процесс не имел почти никакого отношения), в двигателях оно рождало просто сумасшедшую тягу, но эта тяга прекрасно поддавалась управлению. Крылья «Изиды» — мои крылья! — были сильными и послушными, а когти и клыки опасными. На миг у меня даже появилось шальное желание — залететь в Иорданию, найти ту бригаду штурмовиков, что в свое время сделала из папиного «пибера» некое подобие дуршлага, и поставить точку на ее боевых подвигах. Но я отбросил эту мысль как напрочь нереальную.

* * *

— Сегодня лезем в пасть тигру, — сообщила Нааме. — Бракиэль, как ты уже, наверно, понял, машина надежно защищена от обнаружения с земли и с орбиты, но любая защита имеет технические пределы. Старушка Европа нафарширована локаторами, большинство, правда, старые, как дерьмо мамонта, но для нас это только хуже — старый локатор порой может то, на что ультрасовременный не способен. Нет времени объяснять, ты «чувствуешь» радарные поля и спутники не хуже, чем…

Я кивнул. Правда, это я еще в предыдущий полет заметил. А уж орбита… Я знал, где в каждый отдельный момент времени находится каждый из спутников, включая обломки размером с арбуз. Конечно, нельзя исключать, что это всего лишь мои фантазии… но, по крайней мере, по «активным» спутникам эти «фантазии» подтверждались доступными мне данными объективного контроля — приборами обнаружения «Изиды».

— Ты научился хорошо бегать. — Нааме, бросив быстрый взгляд на Бараку, который напялил очки ВР и, похоже, общался с кем-то по видеофону, подошла ближе и провела ладонью по моей груди, снизу вверх. — Но теперь придется ползти, понимаешь? Мне очень жаль…

— Ну что вы, — поспешил успокоить ее я… Она была так близко, что я мог коснуться ее волос, но проклятая застенчивость не давала мне сделать этого, пришлось довольствоваться пьянящим ароматом духов. — Ползать не менее интересно, чем бегать. Надо ползти — поползем. На обратном пути оторвусь, лады?

— О да, — ответила она. — Конечно.

И я, фигурально выражаясь, пополз. Правда, полз я на скорости, почти в два раза превышающей скорость звука, но для «Изиды», легко дающей пятнадцать махов, это было все равно что пешком. Кстати, я опробовал пятнадцать махов и сильно пожалел об этом — на такой скорости, несмотря на все компенсаторы, появилась ощутимая перегрузка. А вот махов до семи ее не чувствовалось вообще, хотя я слышал от ребят из ЦАХАЛа, что в нашей авиации семь — это предел возможностей пилота. Даже в специальном скафандре.

В общем, прополз я удачно — мы приземлились, точнее, приводнились на большом озере. Была ночь, и, выйдя на крыло, я залюбовался пейзажем. Прямо над моей головой по черному бархату неба пролегла широкая серебристая полоса Млечного Пути, отражающаяся в водах озера, так что казалось, не существует ни воды, ни земли — бескрайний космос…

Нааме подошла бесшумно и осторожно взяла меня под руку:

— Ты любишь звезды.

Я так и не понял, спрашивает она или утверждает, но на всякий случай кивнул:

— Люблю. Они прекрасны. И долгое время они были единственными моими друзьями. К тому же на Земле мало что сравнится с ними по красоте.

— А я? — Я чувствовал тепло ее кожи через легкую рубаху, которая была на мне. Комплект моей одежды состоял из брюк с множеством карманов, куртки, которую я оставил в кабине «Изиды», рубахи, кожаных кроссовок и белья. Были еще теплые парка и брюки, надевавшиеся поверх всего, когда мы возвращались домой и надо было пройти от «Изиды» до приемного зала.

— Вы… — я обернулся к ней, — вы намного прекраснее любой из звезд. И такая же далекая, такая же недостижимая.

— Бракиэль, — улыбнулась она, — звезды намного ближе, чем тебе кажется. В тебе достаточно сил, чтобы брать их в руки. Видишь это? — Она вновь прильнула ко мне, и я увидел Млечный Путь, повторенный водами озера. — Все это твое: это небо, эти звезды. Стоит лишь протянуть руку и взять.