Книга Мишень для Слепого - Андрей Воронин

Разумовский как таковой Глеба не интересовал. Ему важно было отследить через него тех, кто имел отношение к фальшивым деньгам.

"Наверное, прав Потапчук и не все купюры были уничтожены. Не известно, что произошло с клише и с оборудованием, на котором изготовлялись фальшивые деньги. Возможно, в суматохе девяносто первого года кому-то удалось подменить часть денег в пачках, изготовив примитивные «куклы», и сожжена была только часть суммы, предназначенной для подрыва американской экономики в случае войны с Советским Союзом.

Да, – продолжал рассуждать Глеб, – любое оружие, изготовленное для борьбы с противником, если оно не было использовано по назначению, рано или поздно обернется против своих же владельцев".

Хитроумный ход, позаимствованный Советским Союзом у гитлеровской Германии, дал сбой. Иначе и быть не могло. Наследие прошлого дает о себе знать повсюду. Военные склады в стране ломятся от никому не нужных устаревших боеприпасов. Постоянно гремят взрывы на арсеналах, унося жизни сотен людей. А тут еще тихая, подобная смертельной инфекции, эпидемия фальшивых денег.

Глеб сидел на своей мансарде, ожидая звонка от генерала Потапчука. Сумку с оружием и оборудованием он уже собрал, положив в нее все, что могло потребоваться ему в Калининграде.

Зазвонил телефон. Глеб снял трубку и молча ждал, что же ему скажут.

– Чего молчишь? – раздался несколько резкий голос Федора Филипповича Потапчука.

– Рад вас слышать, а вы можете порадовать меня насчет подходящей машины?

– Я совсем рядом. Если хочешь, могу подняться.

Расскажу с глазу на глаз.

– Жду.

Глеб Сиверов повесил трубку и, докурив сигарету, пошел к входной двери. Он примерно знал, где обыкновенно оставляет свою машину Потапчук, и правильно рассчитал время. Лишь только прозвенел звонок, Сиверов открыл дверь. Потапчук шагнул в прихожую и, сняв плащ, тряхнул им, сбивая капли дождя.

– Ну и погодка, пройдешь полквартала, а вымокнешь – дальше некуда.

– Располагайтесь, Федор Филиппович, обсудим последние детали.

Потапчук всегда чувствовал себя на мансарде у Глеба слегка не в своей тарелке. Он больше привык вести деловые беседы в казенной обстановке, а тут царил если не домашний уют, то во всяком случае, уют холостяцкой квартиры.

– Зря ты, Глеб, отказался от самолета… – произнес Потапчук, рассматривая стопку старых журналов на столике возле умывальника, и отвернул несколько страниц.

Усмехнулся. – Боже мой, как подумаешь, на что раньше тратились средства, какие проекты замышлялись, сколько сил и жизней клалось на их осуществление! А теперь хорошо если процентов десять из сделанного раньше идет нам на пользу, остальное во вред. Зря, Глеб, не хочешь лететь самолетом, машину тебе могли бы подготовить и в Калининграде.

– Федор Филиппович, если уж вы узнали о том, что генерал Разумовский летит в Калининград на самолете, то о человеке, посаженном вами на другой рейс, он узнает наверняка. Мне бы этого не хотелось.

Потапчук поморщился, словно от зубной боли.

– Вообще-то ты прав, Глеб, со своей стороны, но в тебе говорит дурная привычка. Раньше тебе приходилось быть охотником, теперь же ты только следишь.

– Не охотником, а хищником, – улыбнулся Глеб. – Раньше я был хищником, а теперь вы предложили мне роль сытого хищника. Но сытому хищнику нужно прятаться еще более тщательно, потому что он не собирается нападать.

Потапчук устроился на стуле, пригладил ладонью растрепанные волосы и посмотрел на объемистую сумку, стоящую у стены.

– Твой багаж, Глеб?

– Слишком маленький?

– Да уж…

Сиверов усмехнулся:

– Наверное, уже просчитали, что раз с оружием на машине я не поеду и мою сумку будут переправлять в Калининград по вашим каналам, то придется нести отсюда сумку самому, поскольку в мою мансарду помощников вы привести не можете – Правильно, Глеб.

– Где моя машина?

– В квартале отсюда. Пошли."

– Вы уверены, что мне не стоит немного последить за Разумовским еще в Москве? Вдруг отлет в Калининград – блеф?

– Абсолютно уверен, что не стоит, – ответил Потапчук, забрасывая на плечо ремень тяжелой брезентовой сумки. – Ты туда кирпичей, часом, чтобы надо мной подшутить, не подложил?

– Какие уж тут шутки!

– Нет, к Разумовскому в Москве не подступиться, а вот в Калининграде он окажется как на ладони, во всяком случае, для тебя.

– Не переоценивайте мои возможности, – возразил Глеб, пропуская генерала к выходу.

Сиверов тщательно закрыл все замки, на прощание коснулся дверной ручки ладонью. Он всегда так делал, покидая мансарду, прощался с ней, словно с живым существом.

– Давайте хоть до машины донесу, – предложил Глеб, – а то неудобно, иду с пустыми руками.

– Думаешь, если нас кто увидит, то скажет, старикашка тянет тяжесть, а молодой идет налегке?

– И меня назвать молодым трудно..

Потапчук упорно тащил сумку, не желая отдавать ее Глебу. Ему нравилось иметь дело с Сиверовым, тот не испытывал пиетета к званиям и должностям. Он вел разговор на равных, поэтому и Потапчуку хотелось не ударить перед ним в грязь лицом. Да и несколько виноватым чувствовал себя генерал перед Сиверовым: загрузил его работой, от которой не известно, будет ли толк.

К тому же он знал, что Глеб любит действовать быстро, а тут скорость развития событий от Сиверова не зависела. Он должен был оставаться лишь наблюдателем и вмешаться лишь в крайнем случае, в тот момент, когда генералу Разумовскому будет угрожать опасность, или же… Об этом генералу не хотелось думать. Он никогда не любил загадывать наперед о плохом.

Они вышли из подъезда. Моросил пренеприятнейший дождь – холодный, но не чувствовалось в нем свежести. Тяжелый городской смог висел в воздухе. Вот уже три дня как в столице было совершенно безветренно и вся огромная чаша города наполнилась выхлопными газами, дымом заводов.

«Как в прокуренной комнате, где никогда не открывают окон», – подумал Глеб, – поднимая воротник куртки.

Документы, выданные генералом, лежали у Сиверова во внутреннем кармане.

– Ведите, – он указал Федору Филипповичу рукой вперед, – дорогу к моей новой машине знаете только вы.

Они пошли темными дворами. Генерал неожиданно свернул вправо, в узкий проход между кустами, и Сиверов, следуя за ним, чуть не наткнулся на радиатор УАЗа, крытого брезентом. Радиатор еще дышал теплом.

Потапчук поставил сумку Сиверова на капот и, достав из кармана ключ, открыл дверцу.

– Ну вот, как ты и заказывал. Командирский УАЗ, не очень приметный. Тент специально натянули выгоревший, краску немного подпортили. А на самом деле машина абсолютно новая.