Книга И не пытайтесь! Древняя мудрость, современная наука и искусство спонтанности - Эдвард Слингерленд

Маркеры групповой принадлежности, например татуировки и акцент, стабилизируют социальные общности, выделяя “своих”, затрудняя переход на другую сторону в случае неприятностей и служа надежным сигналом того, что незнакомцу можно доверять. Само по себе это почти не имеет отношения к решению некоторых проблем человеческого взаимодействия, присущих модели приверженности ценностям. Вот почему успешные религии, например, требуют от своих адептов проводить огромное количество времени, приобретая тайные знания (изучая мертвые языки, священные тексты), или участвовать в деятельности, которая может показаться бессмысленной (слушать проповедь в церкви каждое воскресенье вместо того, чтобы работать в поле или торговать). Готовность человека тратить время и силы – отчетливый сигнал преданности группе.

Однако даже внутри таких групп мы сталкиваемся с проблемой отделения искренних приверженцев от “попутчиков”. Нужно иметь возможность отделять искреннюю преданность от информированного эгоизма. Вполне возможно, например, что я принимаю причастие и хожу в церковь по воскресеньям, потому что знаю, что быть членом христианского клуба – значит иметь выгоду: пользоваться социальной поддержкой, преференциями при получении кредита и контрактов, лучшими школами для моих детей. В этом случае изучение Библии и регулярное участие в службах могут того стоить. Таким образом, хотя некоторые теоретики религии используют терминологию “сигнальной системы”, чтобы описать поведение, обозначающее принадлежность к группе, аналогия между посещением церкви и павлиньим хвостом неточна. Павлин с огромным хвостом физически здоров – и точка. А сигнал “проведение религиозных ритуалов” может быть подделан в том смысле, что он (“Я действительно думаю о Боге и разделяю ценности сообщества”) может не совпадать с реальной мотивацией (“Я здесь лишь для того, чтобы бесплатно получить кексы и кофе”).

Здесь становятся важны менее уловимые физиологические знаки. Сознательная психика, этот хитрый манипулятор, может лгать, но одной из основных черт актуального сознания является то, что оно большей частью не находится под сознательным контролем. Тело обычно говорит правду. Все мы ощущали себя преданными собственным телом, которое не желало поддерживать идеальную ложь, приготовленную нашим разумом. Когда я лгу или просто думаю о том, чтобы солгать, я начинаю странно улыбаться. Я прекрасно знаю, как это выглядит: как только я начинаю лгать, я чувствую, как мышцы щек против воли начинают сокращаться, а если я пытаюсь сдерживаться, то становится только хуже. Я не видел этого со стороны, пока не заметил ту же черту у своей дочери. Когда я подозреваю ее во лжи, то заставляю все повторить, глядя мне в глаза. Если она говорит правду, ее лицо спокойно, но если она лжет, возникает неловкая улыбка. Эта глупая “лживая улыбка”, очевидно, является одной из тяжелых генетических пороков, которые дочь получила от меня. Скорее всего, с возрастом она научится лгать, но сейчас, когда ей пять, у меня есть почти стопроцентно точный детектор лжи.

Психолог Пол Экман стал известен своими работами по каталогизации и объяснению физиологических основ эмоций и микровыражений лица, а также своим умением распознавать их. Одной из наиболее важных находок Экмана стала следующая: искренние эмоции обычно передаются мускульными системами, которые почти невозможно контролировать сознательно. Мы все помним фальшивые улыбки на семейных фотографиях. Эти неловкие улыбки легко отличить от того, что Экман называет “улыбкой Дюшена”. Дюшен, французский врач, продемонстрировал в XIX веке, что искренняя улыбка, вызванная нашим актуальным сознанием, задействует принципиально иной набор мышц, нежели фальшивая. Причина, по которой просьба к фотографируемым “сказать: «сыр»” иногда работает, в том, что она настолько нелепа, что вызывает искреннюю радость, вызывающую неподдельную улыбку. Эмоциональные реакции выступают надежными сигналами именно потому, что, как правило, не находятся под сознательным контролем.

Разумеется, всегда будут существовать люди, лгущие исключительно хорошо. Роберт Фрэнк иллюстрирует это большой подборкой фотографий Вуди Аллена, который смотрит в камеру с выражением смиренной печали, полностью зависящей от способности напрягать лобную мышцу, мышцу гордецов и мышцу, сморщивающую брови. Это выражение появляется на лице спонтанно, когда мы испытываем печаль или горе, но большинство людей не способно, подобно Вуди Аллену, воспроизводить его по желанию. Если даже незначительное меньшинство населения умеет контролировать эти мышцы, их использование перестает быть полезным сигналом.

Лучше всего объясняет способность Вуди Аллена то, что он и люди вроде него составляют небольшую группу, получившую временное преимущество в эволюционной “гонке вооружений” между обманщиками и их разоблачителями. Чем лучше представители нашего вида имитируют эмоциональные сигналы, тем лучше мы учимся замечать подделку и находим новые способы противодействия. Скорее всего, профессиональные предсказатели будущего и астрологи являются противоположностью Вуди Аллена: они невероятно точно читают язык тела, что помогает им давать поразительно точную оценку незнакомцев. Они считывают эмоции, скрытые за едва уловимыми лицевыми выражениями, так же успешно, как Вуди Аллен подделывает эти эмоции. Моя способность узнавать, что моя пятилетняя дочь лжет, или способность моей жены определять, когда лгу я, показалась бы шимпанзе настолько же поразительной. Через тысячу лет эволюции мы все, возможно, будем уметь, как и Вуди Аллен, выглядеть умилительно печальными и одинокими. Когда это случится, нашему виду придется перейти на лучше защищенную сигнализацию, чтобы выделять искренних, но непонятых интеллектуалов с благими намерениями.

В поисках надежных сигналов искренней преданности мы также обращаемся к внешности, языку тела, походке, чтобы быстро сделать удивительно точный вывод о том, будет ли незнакомец с нами сотрудничать. Существует огромное количество литературы о “первом впечатлении” (thin-slicing): способности оценивать людей на основе очень недолгого (в пределах нескольких секунд) наблюдения или даже по фотографиям. Мы можем почти мгновенно определять черты характера людей, их способность выполнять работу, половую ориентацию и вероятность, с которой они будут обманывать или применять насилие. Основой для этих выводов служит сочетание микрожестов (включая позу и походку) и более стабильные черты вроде ширины лица и размера подбородка.

Точность первого впечатления выше, чем у догадок в нормальных условиях, однако она не идеальна. Некоторые люди имеют лучшие способности к этому, чем другие, этот навык можно совершенствовать, а необходимость вычислять обманщиков постоянна. Чтобы повысить точность первого впечатления, люди вдобавок к нему выработали культурные практики, которые делают первичные выводы надежнее. Эти техники используют то, что обман является процессом исключительно рассудочного мышления и опирается на области когнитивного контроля. Это значит, что если мы сможем ослабить когнитивный контроль людей, которых пытаемся оценить, то сможем быстрее разоблачить их.

В рамках одного исследования, оказавшегося невероятно полезным для правоохранительных органов, исследователи обнаружили, что полицейские могут значительно улучшить свою способность определять ложь, если попросят подозреваемых рассказать об их алиби в обратном хронологическом порядке, начиная с последних событий. Обычно мы рассказываем не так, и в необычных условиях когнитивная нагрузка увеличивается. Подозреваемые, как оказалось, лгут гораздо хуже, если “нейтрализовать” их сознательную психику.