Книга Экспедиция к Южному полюсу - Роберт Скотт

Предполагалось лошадей отправить по следам собак. Наша маленькая компания должна была выступить последней и раньше лошадей выйти на морской лед. Меня очень тревожил переход по льду: я видел там много полыней.

Лошади тронулись в путь, но Уилли, шедший последним и без груза, сейчас же свалился. Мы старались поднять его. Он и сам делал усилия встать на ноги, но не мог.

Пришлось быстро менять распоряжения. Черри‑Гаррард и Крин пошли дальше; Отс и Гран остались со мной. Мы делали отчаянные усилия, чтобы спасти бедняжку Уилли: подняли его еще раз на ноги, дали горячее овсяное пойло. Подождав час, Отс осторожно повел его. Мы тем временем нагрузили сани и, надев лыжи, повезли их. Саженях в ста от лагеря бедный Уилли свалился опять, и я убедился, что это — конец. Мы разбили лагерь, окружили Уилли снежным валом, делали все возможное, чтобы только поставить его на ноги. Но все старания оказались тщетными. Жалость брала смотреть на Уилли. Около полуночи мы уложили и подперли его, как могли удобнее, а сами легли спать.

Среда, 1 марта. Утро. Нашего бедного Уилли ночью не стало. Грустно, что почти довели его домой, и вдруг — такой конец! Ясно, эти пурги бедным животным не под силу. Шерсть у них плохая; но если бы даже она была самого первого сорта, то все же, попав в такую пургу, лошади быстро выбились бы из сил. Между тем нельзя допустить, чтобы они приходили в скверное состояние в самом начале работ экспедиции. Получается, что в будущем году необходимо будет выступить позднее.

Что же делать! Мы поступали по мере своего понимания и опыт купили дорогой ценой. Теперь надо приложить все старания к тому, чтобы спасти остальных лошадей. Мы будем счастливы, если доведем до мыса Эванса четверых или хотя бы трех. На Джимми Пигга надежда плоха; большая лошадь Боуэрса также сильно пострадала от ужасной пурги. Не запомню такой в феврале или марте. Температура ‑7° [‑22 °C].

С л уч а й с Б о уэ р с о м Запишу происшествия ночи 1 марта, пока они свежи в моей памяти.

Четверг, 2 марта. Утро. Происшествия последних двух суток легко могут нарушить все наши планы, сорвать экспедицию. Одно утешение, что каким‑то чудом дело обошлось без человеческих жертв. Вчера мы, Отс, Гран и я, рано поднялись и после печальной ночи смерти нашего Уилли отправились на лыжах к складу фуража. Он находился в полумиле от края Барьера, в юго‑юго‑восточном направлении от мыса Хижины.

Когда мы туда подходили, небо было мрачное, низко нависшее. Впереди виднелись огромные ломаные массы плавучих льдов. Сначала они показались мне оптическим обманом, какой часто бывает в здешних краях, но, подойдя близко к складу, я убедился, что море действительно было покрыто обломками барьерного льда. Я невольно подумал о лошадях и собаках. Что с ними? Самые мрачные опасения захватили меня.

Мы повернули вдоль края Барьера и вдруг наткнулись на небольшую трещину. Быстро промчались через нее. В четверти мили дальше убавили шаг. Впереди стали появляться еще трещины; мы по возможности ускорили шаг и не убавляли его до тех пор, пока не очутились на прямой линии между Безопасным лагерем и утесом Касл‑Рок. Первой моей заботой было предупредить лейтенанта Эванса. Мы поставили палатку, и Гран пошел к складу с запиской, а мы с Отсом стали ломать голову над нашим безотрадным положением.

Если бы та или другая партия добралась до какого‑нибудь безопасного места на Барьере или на мысе Хижины, то в Безопасный лагерь немедленно был бы отправлен связной. К этому времени он должен был бы уже прийти.

Прошло с полчаса, как вдруг у меня вырвалось восклицание: «Славу богу!» В отдалении показались две темные точки, в которых я признал людей. Я поспешил к ним навстречу. Это были Уилсон и Мирз с собаками. Они удивились, увидя меня, и выразили опасение, не уплыли ли лошади на льдинах. Оказывается, Уилсон и Мирз видели лошадей в подзорную трубу с вершины Наблюдательного холма и полагали, что я с ними. Это их обеспокоило, и они пошли нам на помощь, второпях не успев даже позавтракать. Мы сварили для них какао и стали обсуждать свое печальное положение. Только они напились какао, как Уилсон заметил фигуру человека, спешившего к складу с запада. Гран побежал к нему. Это оказался Крин. Он был настолько истощен, что не мог связно говорить. Оказалось, в 2 ч 30 м утра лошади были поставлены на ночь на морском льду, в достаточном отдалении от виденной накануне трещины. Посреди ночи…

Пятница, 3 марта. Утро. Вчера меня прервали во время писания. Продолжаю. В 4 ч 30 м утра Боуэрс, выйдя из палатки, увидел, что лед кругом обломился; под тем самым местом, где были привязаны лошади, открылась трещина, и одна из лошадей исчезла. Люди второпях свернули лагерь, заставили лошадей перепрыгивать с одной льдины на другую, после чего сами перетащили нагруженные сани. Все трое — Боуэрс, Черри‑Гаррард и Крин, очевидно, поработали на славу — неутомимо и бесстрашно. С большим трудом они перебрались на более солидные льдины, стоявшие ближе к Барьеру Одно время им показалось, что удастся перейти на Барьер, но вскоре убедились в безнадежности этого — во все стороны тянулись огромные трещины. Не зная, как тут быть, Крин вызвался идти отыскивать меня. Море во время вскрытия клокотало, как кипевший котел, и со всех сторон высовывались головы косаток. К счастью, лошади их не пугались.

Крин долго шел по морскому льду, перепрыгивая со льдины на льдину, и, наконец, напал на толстую льдину, с которой уже при помощи лыжной палки смог взобраться на верх Барьера. Рисковал он отчаянно, однако попытка удалась.

Выслушав принесенное Крином известие, я послал Грана и с ним Уилсона и Мирза обратно к мысу Хижины. Сам же с Крином и Отсом отправился на место происшествия. В Безопасном лагере мы сделали остановку, чтобы забрать провианту и керосину, а затем осторожными обходами подобрались к Барьеру. К радости моей, я увидел заблудившихся. Мы пустили в ход спасательную веревку и с ее помощью втащили Боуэрса и Черри‑Гаррарда на поверхность Барьера. На безопасном расстоянии от края Барьера разбили лагерь, и тогда только все принялись за спасательную работу. Подвижка льда прекратилась. Льдины были неподвижны, прижаты к краю Барьера. Людей мы достали в 5 ч З0 м пополудни, а сани и все вещи были на Барьере лишь к 4 ч утра. В то время как мы вытаскивали последний груз, лед снова пришел в движение. Мы убедились, что нет никакой надежды достать лошадей. Бедных животных пришлось оставить пока на льдине, обильно снабдив их кормом.

Предыдущую ночь никто из нас не спал, и все вконец измучились. Я решил, что нам надо немного отдохнуть. Вчера всех поднял в 8 ч З0 м утра. Перед завтраком мы увидели, что льдину с лошадьми стало уносить. Пробовали прикрепить льдину к Барьеру якорем с помощью спасательной веревки, но якори соскальзывали. Печальная была минута. За завтраком мы решили уложиться и пойти вдоль Барьера.

Таково было положение, когда я делал в дневнике вчерашнюю запись. Меня прервал Боуэрс, разглядывавший в подзорную трубу пролив. Он заявил, что видит лошадей на расстоянии приблизительно одной мили к северо‑западу. Мы сразу же уложились и пошли. Спуститься к бедным животным оказалось нетрудно. Мы решили сделать еще одну, последнюю попытку спасти им жизнь. Но тут была допущена ошибка.