Книга Эвританские хроники - Олег Шелонин

Колдуна явно штормило. Заклинание прошло лишь с третьей попытки. Аппарат зажужжал.

— Как-то он интересно жужжит. Ты не находишь?

Мордан выразил свое согласие кивком головы. Движение сместило центр тяжести тела доблестного воина, и оно в строгом соответствии с законами физики стало заваливаться в сторону агрегата.

Филя тем временем водрузил на веревку тяжелую от влаги мантию колдуна, сыгравшую роль спускового крючка. Неподатливый рычаг принял горизонтальное положение, белье шлепнулось на пол, аппарат сменил тональность, и время остановилось.

Первой забила тревогу виконтесса де Сэнтинье. Бравый Мордан редко упускал возможность нанести ей вечерний визит.

Ближе к обеду следующего дня заволновался Азий Гордый. Колдун не явился на ставший уже привычным утренний сеанс лечебной магии. Слуга, посланный за Фараданом, вернулся с круглыми от изумления глазами и что-то тихонько прошептал на ухо королю.

Удивленный Азий лично отправился в покои колдуна, открыл дверь и замер. Несколько долгих томительных минут он мало чем отличался от застывших, словно вплавленных в неподвижный, как стекло, воздух фигур. Мордан парил почти горизонтально полу. Между педалью странного агрегата и его лбом оставались считанные миллиметры. Фарадан тянулся к нему в тщетной попытке поймать за ворот. Выскользнувшие бутылки так и не долетели до пестрого дермийского ковра. Из-за блестящего бока установки торчала чья-то мохнатая нога.

Осторожно прикрыв дверь, король произнес короткую, но очень выразительную речь, состоявшую в основном из местных идиоматических выражений. Речь завершилась категорическим запретом кому-либо заходить внутрь — во избежание возможной инфекции.

Первое время около двери колдуна было не протолкнуться от любопытствующих придворных. Но дни шли за днями, недели за неделями. К заколдованной комнате привыкли и стали относился как к чему-то обыденному.

Королева счастливо разрешилась от бремени в точно предсказанное Фараданом время. Роды действительно были тяжелыми, но наличие опытных повитух и значительно окрепший организм Кэтран (спасибо колдуну) помогли избежать беды. Малышку назвали Натали. Азий Гордый пригласил на службу нового мага.

Свиристулькин — горбатый, суетливый, вечно похихикивающий старик — первое задание с треском провалил. Азий Гордый, подзуживаемый безутешной виконтессой, потребовал расколдовать узников зачарованной комнаты. Склонный к дешевым театральным эффектам, Свиристулькин долго делал магические пассы, готовясь к решительному удару. Наконец из-под грязных, обкусанных ногтей сморщенных крючковатых пальцев сорвались ветвистые лиловые молнии, отразились от невидимой преграды, отрезавшей застывшие фигуры от внешнего мира, и устремились к зрителям. Рикошет достался дверному косяку, который немедленно задымился, виконтессе, получившей такой заряд, что повылетали шпильки из ее модной прически, а волосы встали дыбом, и, разумеется, королю. Перегрузка электричеством нервной, системы Азия больше месяца отражалась в подергивании его правого века и икоте, как только Свиристулькин появлялся в пределах видимости венценосной особы.

Легче всех отделался сам Свиристулькин. Уворачиваясь от взбесившейся молнии, он выбил себе челюсть о дверной косяк, но ее тут же вправил король великолепным хуком с другой стороны. Разгневанная виконтесса в ореоле искр, трещавших и мелькавших в ее вздыбленной прическе, оказала посильную помощь Азию в его лекарских трудах, выправляя горб чародея сложенным веером. Спасшийся бегством колдун тем не менее сумел убедить короля, когда тот немного остыл, что заклятие наложили, видать, очень мощные силы, раз они одолели такого искусного колдуна, как Фарадан. Но он, Свиристулькин, сильнее:

— Вот увидите, не пройдет и ста лет, как я освобожу их из заточения!..

Азий, подумав, махнул рукой и занялся своими прямыми королевскими обязанностями: стал карать и миловать, задавать пиры, объявлять войны соседним королевствам и тут же их прекращать. Все знали, что Азий Гордый необычайно вспыльчив и быстро отходчив.

Однажды, выяснив, что Властелину Четырех Бездонных Озер друиды Дельгийского ордена преподнесли более богатые дары по случаю рождения наследника, чем ему ко дню коронации, он немедленно объявил о всеобщей мобилизации и двинулся войной на Филиппа V Бесстрашного. Однако на полпути к озерам решил, что сам Филипп в его оскорблении не виноват, и, развернув войска на девяносто градусов, повел их к ближайшему монастырю ордена. Это был монастырь двенадцатого уровня, которым управлял отец Дервей — магистр боевых искусств.

От беды Азия спасла простая мысль, пришедшая ему в голову уже при подходе к границам своих владений: коронация и появление на свет наследника — вещи разные и заслуживают разных даров. Он тут же отменил военные действия и, успокоенный, вернулся в замок, распустив ополчение.

Примечательно, что о начале войны Филипп V Бесстрашный так и не узнал, а друиды, зная характер Азия Гордого, даже пальцем не пошевелили.

Происходящее во внешнем мире ничего не меняло для обитателей зачарованной комнаты. Их время шло своим чередом. Фарадан так и не сумел поймать Мордана за шиворот, и он впечатал-таки педаль установки в пол своим лбом, отключив ее таким оригинальным способом.

— А с виду-то крепкий, — пьяно удивился Фарадан, перешагивая через рассыпавшиеся бутылки. На лбу у Мордана появилась свежая царапина. Под глазом набухал приличный кровоподтек.

Король, извещенный о шуме в запретной зоне, примчался к Фарадану, сгорая от любопытства, и застал третью попытку поднять начальника стражи с помощью магии. Физических сил у колдуна в тот момент было маловато. Спьяну он никак не мог довести заклинание до конца, и едва начинавшее приподниматься тело шмякалось обратно. К счастью для физиономии бравого солдата — на ковер.

На следующее утро Филя отпаивал колдуна рассолом. Борясь с приступами тошноты, Фарадан, смутно помнивший события накануне, побрел в покои королевы проводить утренний сеанс лечебной магии. При виде Кэтран с шестимесячным младенцем на руках сначала колдун решил, что либо вино, либо рассол оказались некачественными. Когда же до него довели истинное положение дел, он, покраснев от стыда, ринулся обратно в лабораторию на разборку. Его сопровождали откровенные ухмылки придворных, успевших отвыкнуть от эксцентричных выходок колдуна.

Попасть в плен к творению собственных рук!!! Но как такое стало возможным?

Бельевая веревка, привязанная к рычагу темпоральной установки, намекнула Фарадану, кто виновник его унижения.

— Филя!!! — прорычал колдун.

Из угла комнаты послышался тихий жалобный писк. Домовой трепыхался в объятиях разъяренного, черного как смоль гоблина, который старательно душил Филю. Фарадан был разъярен не меньше:

— Правильно… За яблочко его… за яблочко… Да не так, неумеха!!!

Треснув гоблина по затылку, Фарадан рывком приподнял Филю за шиворот. Домовой часто-часто задышал, обхватив своими несоразмерно длинными руками могучую длань колдуна. Из глаз его катились слезы.