Книга Джуна. Тайна великой целительницы - Лев Колодный

Вот так, «не представляется возможным»! Значит, нельзя Джуне появляться в «своей» лаборатории, нечего ей тут делать, нечего зря деньги платить…

Сообщал об этом руководитель программы «Физические поля биологических объектов» директору института, вице-президенту академии В.А. Котельникову, утверждая, что свое дело сделал «на доступном на сегодня уровне чувствительности аппаратуры». И в это же самое время мои недавние спутники в хождении по инстанциям стали развивать новые планы, пошли разговоры о других, далеких от меня биологических объектах, о коровах, например, поскольку оказалось, что дистанционно измерять у них температуру важно для определения их здоровья, решения продовольственной программы, одним словом, об этой программе и коровах при мне говорили с большей охотой, чем о результатах, демонстрируемых Джуной.

Но просьба профессора, выраженная в докладной на имя директора института, была столь поспешна, что те, кто заказывал музыку, его не поддержали. Пришлось продолжать доктору наук и его команде встречи с «АБО», каждый приезд в лабораторию обставлявшей как выезд в гости, с долгим выбором ярких нарядов, покупкой тортов и коробок конфет для традиционных чаепитий. И тут выяснилось, что чувствительная аппаратура еще не исчерпала свои возможности по измерению физических полей Джуны и ей подобных «АБО». Оказалось, что у физиков есть простор для открытий, если только не заслоняться от них, не страшиться принимать в своих стенах экстрасенсов.

Президент России Борис Ельцин вручает Джуне орден Дружбы

Пусть читатель не подумает, что это мои домыслы, картина мною воображаемая. Обнаруживалось важное явление: хотя у «АБО» «изменения физических полей невелики», они производили сильные возмущения в организме подопытных людей.

Предлагаю прочесть выдержку из отчета, подписанного тем же профессором, но направленного не своему непосредственному начальнику, который, как и его заместитель по научной части, рад был закрыть дверь института перед «АБО», а председателю ГКНТ академику Гурию Ивановичу Марчуку, от кого зависело дать лаборатории новую вычислительную машину, «комплекс уникальных импортных приборов, а также штаты в 10 единиц».

Так вот, ему сообщалась интересная новость: «С помощью разработанных в институте дистанционных методов регулярно проводятся исследования особенностей физических полей Е.Ю. Давиташвили, а также Н.С. Кулагиной. При этом методами инфракрасной термографии совместно с контактно электрофизиологической метрикой зарегистрированы значительные изменения температуры (до нескольких градусов) кистей рук Е.Ю. ДАВИТАШВИЛИ (выделено мною. – Л. К), а также разогрев кистей рук и увеличение их кровенаполнения, изменение давления, частоты сердечных сокращений и дыхания у пациента».

Как непохож сей отчет на предыдущий, единственной целью которого было отбиться от «АБО», передать каким угодно психофизиологам или медикам… Если там речь шла о НЕЗНАЧИТЕЛЬНЫХ изменениях физических полей Джуны, то здесь теперь говорят о зарегистрированном ЗНАЧИТЕЛЬНОМ изменении температуры кистей рук…

Что же касается Нинель Кулагиной, то она продемонстрировала в лаборатории следующее:

«У Кулагиной обнаружено аутовызываемое значительное повышение проводимости воздуха вокруг кистей рук (в 106 раз), оптическое свечение рук (10~14 Вт), акустические «щелчки» (0.3 мкВт/см2)».

В данном случае у феномена можно заподозрить те самые «особые излучения», которые вызывают яростную неприязнь лиц, хорошо усвоивших современный курс физики.

Вызвать бы еще раз в Москву Нинель, разве она когда-нибудь отказывалась от таких поездок? Разве не приехала она бы на следующий день в лабораторию в сопровождении неизменного спутника – инженера Виктора Васильевича Кулагина? За двадцать лет экспериментов он настолько глубоко разобрался в физической природе демонстрируемых женой «чудес», что мог рассуждать на эту тему с академиками и профессорами, высказывая гипотезы, достойные ежедневной проверки на той самой «чувствительной аппаратуре», где, как казалось ее обладателям, можно было бы закругляться со всякими там экстрасенсами, телекинезами и переходить на коров.

* * *

Время шло, поездки продолжались. Неизвестно, как долго бы все происходило, если бы не пресловутое внешнее давление, проявлявшееся почти каждый день в самых разнообразных формах: слухах, мнениях, публикациях, происшествиях, происходивших порой далеко от Старосадского переулка, имевших к нему далекое или косвенное отношение, однако становившихся непреодолимой преградой на пути измерений физических полей у «аномального биологического объекта». Физики, «академики», казалось бы, далекие от светской суеты, не отгораживались от внешних воздействий, наоборот, чутко прислушивались к каждому звуку, раздававшемуся за стеной их храма науки, в тайной надежде, что услышат наконец с улицы желанные слова – кончайте, ребята, хватит возиться с Джуной, переходите к «беспроигрышным делам».

С трудом налаженный рабочий ритм то и дело нарушался. Первый кризис произошел после упомянутого отчета.

– Лев, устраивай Джуну в другое место, – обращался профессор ко мне, будто я был заведующий отделом кадров, располагал вакансиями.

Второй кризис разразился после появления в Болгарии информации, что Джуна числится в Институте радиотехники и электроники, сообщалось, что она лечит какие-то тяжелые болезни, обрекавшие людей на костыли, инвалидные коляски.

Многие болгары, взяв билеты до Москвы, явились неожиданно к порогу Института радиотехники и электроники со своими болезнями, костылями и инвалидными колясками. Дверь осаждалась толпой иностранцев. На помощь согражданам поспешили высокопоставленные лица, среди них президент Болгарской академии наук, обратившийся к коллеге – вице-президенту Владимиру Александровичу Котельникову – за помощью.

Он и помог, распорядившись срочно прекратить контакты с Джуной. Пауза длилась несколько месяцев, хотя официально она продолжала числиться старшим научным сотрудником института, и бухгалтерия регулярно перечисляла ей заработанную плату – 180 рублей, как положено «с. н. с», не имеющему ученой степени.

Третий кризис оказался еще более неприятным, с уголовным оттенком. В институт поступил запрос из Министерства внутренних дел относительно Джуны. Милиция интересовалась, действительно ли она является старшим научным сотрудником уважаемого научного учреждения. Некий преступник выдавал себя не то за «ученика», не то за «учителя» Джуны, в доказательство предъявлял фотографию с автографом, которые она раздает на каждой встрече пачками.

Все эти «внешние давления» наносили удар за ударом по престижу новоявленного «старшего научного сотрудника» в глазах физиков, испытывавших постоянное желание под благовидным предлогом расстаться с ней, хотя с каждым месяцем исследования становились все более результативными.

Много огорчений также приносила кампания, разоблачающая целителей.