Книга Казаки на Кавказском фронте. 1914-1917 - Федор Елисеев

На душе было очень грустно. Так тяжело, с боями прошли большой район Турции — и теперь бесславно и… без единого выстрела оставляем его.

Спустившись с перевала, мы вошли в так знакомую нам Баязетскую долину и, к нашему новому огорчению, узнали, что бригаде приказано вновь осесть в селе Диза до нового распоряжения.

Но села Диза уже не было. Глиняные постройки разрушены. Все, что было деревянного в них, пошло на топливо. Все развалилось и представляло грустный финал войны. В нем и в соседних селах жителей курдов уже не было. Все они ушли в горы или к персидской границе, чтобы избавиться от поборов русских войск, которые с ними не церемонились.

Победный лик войны и воинской славы повернулся к нам спиной…

Фланговый удар генерала Баратова

Для ликвидации прорыва турецких войск Халил-бея командующий Кавказской армией генерал Юденич сосредоточил группу войск в 20 батальонов, 36 сотен казаков при 36 орудиях, под начальством генерала Баратова в районе Даяр-Баш-кей. 36 сотен казаков — это была его, Баратова, 1-я Кавказская казачья дивизия.

Каково было состояние в 4-м Кавказском корпусе генерала Орановского? Масловский пишет:

«…управление совсем выпало из рук командира корпуса. Последний доносил, что он растерял все свои части, что, кроме частей, отходивших вместе с ним на Ахтинский перевал, он не знает, что случилось с остальными войсками корпуса и где они».

Из этого можно заключить, какая серьезная задача возлагалась на ударную группу генерала Баратова. 23 июля, на рассвете, он двинул главные силы пехоты на Клыч-Гядукский перевал, а три полка 1-й Кавказской казачьей дивизии под начальством генерала Рыбальченко — на Дутах. Генерал Рыбальченко, кубанский казак, бывший командир 1-го Кизляро-Гребенского полка Терского войска, в мирное время с которым и выступил на войну, на Западный фронт.

К вечеру 25 июля русская пехота с боем заняла Клыч-Гядукский перевал, а казачья конница, имея во главе движения 1-й Горско-Моздокский полк Терского войска, заняла Дутах. Отступление турок по правому берегу Евфрата было перерезано.

«При занятии нашей конницей Дутаха, — отмечал Масловский, — были захвачены 300 молодых турецких подпоручиков, только что выпущенных из военного училища в Константинополе и следовавших в части назначения. Одетые с иголочки, с полным офицерским снаряжением, они после продолжительного путешествия так неудачно для них подходили к району боевых действий… Нами было захвачено 10 тысяч пленных, немного артиллерии и часть обозов, а также отбиты все наши обозы, потерянные частями 4-го Кавказского корпуса при отходе их к русской границе. Впечатление от удара колонны генерала Баратова было ошеломляющее».

Таковы были результаты действий доблестного начальника 1-й Кавказской казачьей дивизии генерал-лейтенанта Николая Николаевича Баратова, известного всей российской военной эмиграции.

Генерал Масловский отмечает действия и другого казачьего генерала: «Одновременно начинают теснить турок части 4-го корпуса, перешедшие в наступление под непосредственным командованием начальника 2-й Кавказской казачьей дивизии генерала Абациева. Государь отметил эту решительную и блестящую победу над турками награждением командующего Кавказской армией генерала Юденича орденом Св. Георгия 3-й степени. Этот же орден был пожалован и главнокомандующему Кавказской армией генералу графу Воронцову-Дашкову».

Печальная история на склонах Большого Арарата

Закаспийской казачьей бригаде приказано расположиться в селе Диза, что южней Баязета, до нового распоряжения. Настроение в полках было тоскливое, так как мы находились в своем «исходном положении», которое было перед Ванской операцией весной этого же года. Психологически войска любят «идти вперед» и не любят возвращаться на старые пепелища. Теперь же мы находились на абсолютно разоренной территории. Мы заскучали.

Последние армянские беженцы еще тянулись к Чингильскому перевалу, чтобы попасть в Россию. У подножия перевала на них напали араратские курды, немногих убили, пограбили. Убили и двух русских солдат. Командование распорядилось наказать курдов. Для этого были назначены две сотни нашего полка — 3-я есаула Лытикова и 6-я подъесаула Бабаева — и конная сотня пограничников ротмистра Королькова (кубанский казак). Всем отрядом поручено командовать полковнику Генерального штаба Бежамбекову, родом армянину. 23 августа отряд сосредоточился у западных отрогов Большого Арарата и двинулся: 3-я сотня прямо на восток по склонам горы, по тропе; 6-я сотня и сотня конных пограничников — по арбяной дороге, идущей по долине у самого подножия склонов; общая встреча назначена у пограничного турецкого поста, на турецко-персидской границе.

Наша 3-я сотня выступила. От нее головным разъездом силой в один взвод казаков назначен пишущий эти строки.

Тропа через склоны пролегала среди сплошных валунов величиной в хату. Только вперед можно выслать головные дозоры. Разъезд прошел до уровня «белой шапки» Большого Арарата, как среди валунов обнаружил пробегавшие фигуры курдов. Устремившись к ним, за перекатом мы увидели их вьючный транспорт с семьями и скотом, уходящий к персидской границе. Бросились за ними и разметали вооруженных курдов, скрывшихся в расщелинах, захватили транспорт. Разъезд вошел в село, находившееся на уровне перевала-«седла» между Большим и Малым Араратом. Чтобы не зарываться дальше, я решил подождать свою сотню.

Приблизительно через час видим, по долине скачет к нам казак и, приблизившись, нервно докладывает:

— Сотня напоролась на засаду курдов… Командир сотни есаул Лытиков тяжело ранен. Вахмистр сотни подхорунжий Дубина убит. 10 казаков тяжело ранены, среди них взводный, старший урядник Сычев-старший, ранено несколько лошадей. Спешенная сотня ведет бой под командой своих взводных урядников. Командир сотни просят вас, ваше благородие, как можно скорее вернуться назад и принять сотню…

Эта весть была неожиданная и грустная. Широким наметом по рытвинам, по болотам, по камышам скачем назад всем взводом и, прискакав, видим следующую картину. Есаул Лытиков лежит на парусиновых носилках с раздробленной и забинтованной до самого паха ногой, весь окровавленный, еще распоряжается казаками. Раненые казаки, так же сильно окровавленные, тяжело стонут, лежа под валунами; возле каждого — свой брат-станичник ухаживает, словами облегчает страдания. Курдские свинцовые большие пули наносят рваные раны. Тут же стоят коноводы. Четыре десятка казаков — все, что осталось от трех взводов, — вверху ведут легкую перестрелку с курдами.

— Ах… зачем вы поскакали вперед и бросили сотню? Вот видите, в каком положении теперь мы… — такими словами встретил меня мой сотенный командир, лежа на носилках.

— Леонид Гаврилович! Я выполнял свою задачу… и не ожидал, что с сотней это случится, — оправдываясь, докладываю ему, зная точно, что в этом деле я совершенно невиновен.

— Да, конечно… А фураж в сотне есть? Вы распорядитесь там и… И, я смотрю, есаул закрыл глаза и будто спит уже. Сотенный