Книга Последние флибустьеры - Эмилио Сальгари

— Флибустьеров, вы сказали!.. — воскликнул крайне изумленный маркиз.

— Да, сеньор маркиз. Мы имеем честь принадлежать к этой разбойничьей ассоциации, — подтвердил дон Баррехо.

— И вы осмелились войти в город?

— Вы говорите это в своем кабинете.

— Из которого вы выйдете только с петлей на шее!.. — выкрикнул разгневанный губернатор.

— Не распаляйтесь так, сеньор. Мы проиграли партию, но сумеем заставить вас дорого заплатить за реванш. Такие уж мы люди.

— Ничтожества!..

Маркиз попытался рукой нащупать свою шпагу, но ее на боку не оказалось.

— Дон Перего, — сказал он секретарю, — вызовите алебардщиков, и пусть они арестуют этих каналий.

— Сеньор маркиз, — сказал гасконец, — советую вам отменить этот приказ, потому что мой товарищ стережет дверь, и хотя он не говорит, голова у него работает хорошо, уверяю вас.

— Вы осмелитесь сопротивляться?..

— Черт побери!.. У нас нет никакого желания познакомиться с пеньковой веревкой, сплетенной испанцами. Говорят, что она слишком грубая и перетирает горло повешенных.

— И вы еще имеете наглость шутить?

— А почему бы и нет, сеньор маркиз? У флибустьеров всегда хорошее настроение, даже если дела идут скверно; вот поэтому мы всегда побеждаем.

— Что вы намеревались делать в городе, мерзавцы?

— Мы умирали от жажды, сеньор маркиз, а потому нанесли визит в одну таверну, чтобы убедиться, найдут ли наши товарищи в Сеговии хорошее вино.

— Вы просто поразительный человек!.. — удивился маркиз.

— Мне всегда это говорил отец, — усмехнулся дон Баррехо.

— Довольно, черт возьми!.. Дон Перего, позовите алебардщиков!..

Секретарь, хотя и был очень испуган и в течение всей своей жизни воевал только пером, поднялся и попытался приблизиться к двери.

Гасконец не спускал с него глаз и был готов преградить ему проход; он приставил шпагу к груди секретаря, проговорив:

— Сеньор секретарь, займитесь своими чернильницами и кляксами. А в наши дела не суйтесь.

— Тогда пойду я, — сказал маркиз, тщетно пытавшийся отыскать шпагу. — Увидим, кто сможет остановить Монтелимара.

— Кончик моей драгинассы, сеньор, — ответил дон Баррехо.

— Вы осмелитесь?

— Хватит, сеньор маркиз. Tonnerre!.. Речь идет о спасении моем и моего товарища. Клянусь вам, что я колебаться не буду. Не забывайте, сеньор маркиз, что имеете дело с флибустьерами, то есть особами, способными на все, даже на то, чтобы отнять жизнь испанского губернатора на глазах его алебардщиков.

— Может быть, вы хотите похитить меня? — спросил маркиз с иронией в голосе.

— Мы и в самом деле спустились в город с такой мыслью, но надежды нас обманули, и, так как судьба нам не благоприятствовала, не остается ничего другого, кроме как удирать и как можно быстрее возвращаться к сеньору Равено де Люсану, доблестному французскому дворянину, смею вас уверить как настоящий гасконец.

Наступило короткое молчание. Маркиз, казалось, окаменел и с большим беспокойством смотрел на кончик драгинассы дона Баррехо, без перерыва описывавший опасные круги.

— Можно подумать, я сплю, — вдруг проговорил он, проведя рукой по лбу. — Слыхал я про смелость флибустьеров, но никогда бы не подумал, что они отважны до такой степени. Кто же вы, люди или черти?

— Полагаю, сеньор маркиз, что в наших жилах течет отчасти человеческая, отчасти адская кровь. А теперь время заканчивать разговор, сеньор мой. Мы болтали достаточно долго, и кто-нибудь может войти и нарушить нашу беседу, а это вынудит моего товарища сделать большую глупость.

— Так что же вам нужно, негодяи?

— Пока мы не требуем ничего другого, кроме свободного выхода из города, раз уж нас раскрыли.

— И вы надеетесь…

— Надеемся?.. Сеньор маркиз, те, кто поставил на карту жизнь, старые друзья графа Энрико ди Вентимилья и маркизы де Монтелимар, вашей невестки, колебаться не будут.

— Моей невестки!.. — вскрикнул разъяренный маркиз, заметно побледнев. — Значит, это она послала вас убить меня?

— Что вы, сеньор! Мы просто сопровождаем графиню Инесс ди Вентимилья в Дарьен.

— И вы надеетесь добраться туда?

— И забрать наследство, которое ждет девушку.

— Она всегда находит меня на любой дороге. Ах, эти Вентимилья! С ними Испании пришлось повозиться больше, чем с любыми другими флибустьерами Атлантики и Тихого океана. Ладно, пора заканчивать. Что вы от меня хотите?

— Позволить нам заниматься своими делами, и — ничего больше.

— Попробуйте уйти.

— Мы уйдем с другой стороны, сеньор маркиз. Я так никогда не любил алебардщиков. Здесь есть окна, из них мы и выберемся. Только прежде мы вас обезвредим.

Неожиданным рывком гасконец вырвал один из длинных шелковых шнуров, удерживающих портьеру, потом он приблизился к маркизу, ошеломленно на него смотревшему, и сказал:

— Позвольте связать вас, ваше превосходительство. Уверяю вас, что если окажете сопротивление, то через полминуты маркиза де Монтелимара и его секретаря не будет в живых.

Гасконец приставил клинок к груди губернатора, где-то возле сердца. Мендоса закрыл дверь на ключ, оставил свой пост и, размахивая шпагой, поспешил на помощь товарищу.

Маркиз понял, что проиграл, имея дело с решившимися на все флибустьерами.

— Вяжите, — сказал он, смахивая капли пота. — Надеюсь, что мы скоро увидимся, и тогда я возьму реванш. Флибустьеры еще не дошли до Дарьена, а жизнь — довольно долгая штука.

Сказав это, маркиз позволили себя связать, не оказав ни малейшего сопротивления. Мендоса занялся секретарем; ему не пришлось много трудиться, потому что бедный писака от ужаса был скорее мертв, чем жив.

— Позвольте ваш платок, сеньор маркиз, — сказал гасконец, закончив связывать пленнику ноги.

— Вы хотите всунуть кляп? — спросил свистящим голосом сеньор де Монтелимар.

— Приходится принимать меры предосторожности, чтобы обезопасить себя, сеньор мой.

Двое неудачников позволили заткнуть себе рот, потом их посадили в два просторных кресла, дополнительно привязав к ручкам.

— Сеньор маркиз, мое почтение, — сказал гасконец. — Я хотел доставить вас к графине ди Вентимилья, но придется пока только передать привет от вас.

Тем временем Мендоса открыл окно и взглядом измерил высоту.

— Куда выходит окно? — спросил дон Баррехо.

— В сад.

— Там есть часовые?

— Глаза у меня не кошачьи, — ответил баск.