Книга Южный бунт. Восстание Черниговского пехотного полка - Оксана Киянская

«Касательно князя Трубецкого я не имею слов изъяснить Вашему сиятельству моего удивления о его поступке… я никогда не мог вообразить, чтобы он мог участвовать в преступном заговоре», – оправдывался Щербатов в ответном письме Сакену. Про Красовского корпусный командир сообщал, что «его усердие и преданность к престолу» не подлежат сомнению[300].

Не веря корпусному начальству, подозревая и Щербатова, и Красовского в потворстве заговорщикам, начальство армейское отправило в Киев старшего адъютанта штаба 1-й армии, гвардии капитана Василия Сотникова – «могилевского шпиона», как его называли в городе. Сотникову предстояло «наблюдать образ мыслей и действия всех чинов корпусного штаба 4-го пехотного корпуса»[301].

Трудно сказать, удалось бы Сотникову обнаружить Васильковскую управу, не случись восстания Черниговского полка, или по-прежнему источником крамолы военные власти считали бы «недобитую» масонскую ложу. Однако события, произошедшие в ночь с 28 на 29 декабря 1825 года, начало южного восстания, сделали «тайные розыски» неактуальными: «наблюдать» Сотникову пришлось прежде всего за настроениями в городе.

Глава V. «План 1-го генваря»

Один из сложных вопросов современного декабристоведения – вопрос о конкретных планах действий декабристов в конце 1825 года.

Четкий план просматривается в действиях Пестеля: 1825 год прошел для него под знаком подготовки революционного похода. Несмотря на депрессию и усталость, от главного дела своей жизни он отказаться не мог. Пестель не знал, что 25 ноября 1825 года его подчиненный, капитан Майборода, передал на «высочайшее имя» донос на тайное общество. Но высокую вероятность такого доноса он не мог не учитывать.

Для того чтобы решить проблему взаимодействия с остальными руководителями заговора, в конце октября 1825 года он уходит с должности председателя Тульчинской управы Южного общества (должность эту он оставил за собой с момента основания общества). Председателем управы по его настоянию и с согласия Юшневского назначается штабс-ротмистр Александр Барятинский. Князь Барятинский, старший адъютант главнокомандующего Витгенштейна, был «слепо и беспрекословно» преданным Пестелю человеком.

Барятинский должен был находиться «в непосредственной зависимости» от постоянно присутствовавшего в Тульчине Юшневского, выполнять все его приказания. При назначении Пестель дал ему «наставления» «стараться поддерживать дух в членах, говорить с ними чаще о делах общества, и для того их по нескольку собирать». Главной же задачей нового председателя было «устроить коммуникацию» между Тульчином и Линцами[302].

Именно в это время из, в общем, аморфного состава Тульчинской управы выделяется, по определению С. Н. Чернова, «более или менее спаянный кружок» молодых офицеров-квартирмейстеров, лично преданных председателю Директории. Позже, на следствии, участники этого кружка проявят нехарактерные для большинства декабристов «выдержанность и крепость» – и это, по мнению Чернова, «показывает, какую надежную силу имел в своем распоряжении Пестель»[303].

Этот кружок, в который входили квартирмейстерские офицеры Н. А. Крюков, А. И. Черкасов, Н. А. Загорецкий, Н. Ф. Заикин, братья Н.С. и П. С. Бобрищевы-Пушкины, признает начальство Барятинского, и его члены начинают осуществлять столь важную для успешного начала революции «коммуникацию»[304].

Представляется, что активность эта была обусловлена не только необходимостью осуществлять связь между главными действующими лицами заговора. Уместно предположить, что именно им предстояло проложить мятежной армии маршрут на столицу. В задачу квартирмейстеров входило прежде всего определение «военных дорог» – дорог, по которым предстояло двигаться армии. Они же должны были выяснить места возможных стоянок войск, пути подвоза к этим местам продовольствия – без исполнения такой миссии поход не мог даже и начаться.

И тульчинским квартирмейстерам была в 1825 году предоставлена неплохая возможность исполнять эти обязанности: и в окрестностях Тульчина, и в Подольской и Киевской губернии шли топографические съемки местности, в которых все они так или иначе были задействованы[305]. Обязанности по заговору, таким образом, они могли исполнять почти легально, свободно передвигаясь по тем губерниям, по которым должна балы пройти мятежная армия. Сохранилось свидетельство квартирмейстерского поручика Н. С. Бобрищева-Пушкина, что в курсе предположений Пестеля был даже генерал-квартирмейстер 2-й армии, генерал-майор Хоментовский[306].

Но для организации похода на столицу одного проложенного маршрута было мало. Предстояло обеспечить армию продовольствием. И здесь особая ставка была сделана на Юшневского, поскольку продовольственное обеспечение войск было его прямой обязанностью. И действия Юшневского во второй половине 1825 года говорят о том, что он на самом деле активно готовился к походу. Как и положено генерал-интенданту, он начал – в рамках своих возможностей – собирать запасы продовольствия и фуража на узловых точках будущего сбора войск.

Согласно документам 2-й армии на территории ее дислокации – в Подольской, Херсонской, Киевской и Екатеринославской губерниях, а также в Бессарабской области – находилось 50 армейских магазинов[307]. Процесс заготовления продовольствия в эти магазины был достаточно длительным. Он обычно начинался в первых числах августа текущего года с издания приказа по армии, содержащего составленный генерал-интендантом «План продовольствия войск» и «Объявление о торгах, магазинах и армейских потребностях» на будущий год.

В этих документах четко оговаривалось число магазинов и потребности для каждого из них, а также содержались «кондиции» – условия, на которых армейское руководство готово было заключать контракты на поставки. Вслед за этим назначались даты торгов, к которым приглашались все желающие поставлять для армии хлеб и фураж.

Приказы по 2-й армии за 1820-е годы сохранились в полном объеме, и поэтому есть возможность сравнить разработанные Юшневским «Планы» и «Объявления» на 1825 и 1826 год. И при сопоставлении этих документов выясняется любопытная подробность: объявляя «потребности» на 1826 год, Юшневский сильно сокращает объем магазинов в пограничной – Бессарабской – области. Из двенадцати расположенных в этой области магазинов сокращению подвергаются девять.