Книга Армагеддон. Книга 3. Подземелья Смерти - Юрий Бурносов

— Блаженны те, которые соблюдают заповеди Его, чтобы иметь им право на древо жизни и войти в город воротами! — верещал между тем доктор из-за своей скалы. — А вне — псы и чародеи, и любодеи, и убийцы, и идолослужители, и всякий любящий и делающий неправду!

Со стороны группы Мастера раздался выстрел из подствольника, словно выбило огромную пробку из бутылки с шампанским. Граната пошла хорошо и взорвалась метрах в двух над укрытием Штреллера. Тот замолчал на полуслове, но не погиб, а выскочил на открытое пространство. Всклокоченный и окровавленный, оглушенный взрывом и посеченный осколками и скальной крошкой, доктор с диким воплем выпустил последнюю очередь, и Гумилев, находившийся от него метрах в трех, выстрелил ему прямо в лоб. Доктора отшвырнуло назад, он грохнулся на пол, пулемет загрохотал куда-то вниз по узкой технической лесенке.

— Прекратите!!! — снова закричал Нестор, высунув из-за поста руку с белым платком.

Раздалось еще несколько выстрелов, и стало нереально тихо. Гумилев осторожно выглянул из-за контейнера и увидел, что Мастер стоит внутри лифтовой кабины и злобно тычет пальцем в кнопку. Рядом с ним скрючились, выставив автоматные стволы, двое солдат, еще двое или трое корчились и стонали на полу поодаль. Видимо, последняя очередь Захарии Штреллера стала фатальной. А может, и кто-то из ребят Шибанова постарался — Гумилев видел, как та же Мидори азартно палила из двух стволов.

Все было кончено.

Гумилев поднялся из-за ящиков и направился к Мастеру. Тот еще сильнее вдавил палец в кнопку, словно надеялся, что моторы оживут и лифт поползет наверх. Двое солдат отступили к задней стенке, прикидывая, погибнуть за босса или сдаться. Выбрав второе, они побросали оружие на дно лифта.

— Вот к чему приводят самоуверенность и показуха, — наставительно сказал Гумилев. Возможно, ситуация не совсем располагала к издевкам, но он просто не мог удержаться. — Остались бы наверху, услыхав про Рождество, послали бы отряд головорезов… Не знаю, чем бы это кончилось, но вы в любом случае считали бы себя хозяином положения. А теперь все не так, мистер…

— Называйте меня Мастером, — перебил тот, оставив бесплодные попытки запустить лифт.

— Как-то глупо, не находите? Мастер… Давайте уж я тогда буду называть вас по старой памяти сенатором, идет? Хотя вы давно уже никакой не сенатор.

— О’кей, — криво улыбнувшись, согласился Мастер.

Из укрытий повылезали ребята Шибанова, Тарасов и Вессенберг. В самом деле никто из них не пострадал, Андрей не ошибся. Все же проведенные на Закрытой Территории годы научили беречь себя… А вот спецподготовка, которую проходили и сотрудники его службы безопасности, и Решетников, не научила, получается.

Джей-Ти подошел к трупу доктора Штреллера и с опаской толкнул его ногой.

— Дохлый, — сообщил он с удовлетворением. — Видали, из чего этот торчок палил?! Подобрал мой пулемет с гнутым стволом, как-то его поправил…

— А сюда приехал, скорее всего, прицепившись к вагону где-нибудь снизу. Сумасшедшие обычно хитры и сильны, — добавил Вессенберг. Он все так же держал свой чемоданчик и тревожно посматривал на контейнеры, которые явно не хотел оставлять здесь и с удовольствием поволок бы наверх.

Атика вытащила из-за ящиков до сих пор сидевшего там Роулинсона и перерезала ножом веревку, соединявшую его с Ростиславом. Тут же вертелась Мидори с пистолетом, явно ожидая команды пристрелить негодяя. Нестор Тарасов осматривал раненых бойцов Мастера и задумчиво цокал языком.

— Что вы собираетесь со мной делать? — осведомился Мастер.

Он снял шлем, рассудив, очевидно, что эта тяжелая кастрюля в любом случае не поможет.

— Да что с вами делать… — незлобиво сказал Гумилев. — По-хорошему, судить вас надо, но я не уполномочен на такие акции, да и некогда. Будете с нами сотрудничать? Содействовать?

— Черта с два, — покачал седой головой Мастер. — Вы — русский. А я никогда не доверял русским. Вы патологически агрессивны и на генетическом уровне привержены тоталитаризму. Даже во Вьетнаме во время войны меня сбили русские…

— Я здесь представляю в первую очередь ООН, а не Россию, — объяснил Андрей. — А у ООН есть сведения, что режим, установленный в вашей так называемой республике, тоталитарный, если не сказать — фашистский. Это к вопросу о генетическом уровне… Поэтому мне в принципе без разницы, хотите вы с нами сотрудничать или нет. Судить вас будет ваш же народ, но не сегодня и даже не завтра. А пока неплохо бы выбраться наверх, согласны? И желательно без ущерба для нас, ибо он тут же может вылиться в ущерб для вас.

— Вы же представляете ООН, — ехидно прищурился Мастер. — И угрожаете?

— Я-то представляю ООН, а вон тот молодой человек представляет Соединенные Штаты, — Гумилев показал пальцем на рэпера, который с готовностью скорчил гнусную рожу. — Имеет такие же права, как и вы, сенатор.

— Только не в Республике Солт-Лейк-Сити, — возразил Мастер. — Наши законы…

— Твои законы аннулируются, понял меня, плесень?! — злобно рявкнул Джей-Ти. — А потом мы доберемся и до этого чертова Макриди, который меня вздернул на крест!

Мастер тихо засмеялся, пригладил седые волосы.

— Чего ржешь? — подозрительно поинтересовался негр.

— До Макриди добираться не надо. Скорее, Макриди сам доберется до вас. Когда я говорил полковнику о некоторых проблемах, я имел в виду именно его. Так называемая Республиканская армия находится в окрестностях Солт-Лейк-Сити и, похоже, готовится к штурму.

…Наверх они выбирались по техническим лестницам и колодцам. Лифт отказался работать даже после того, как Шибанов и мастер на все руки Вессенберг нашли повреждения в кабелях и восстановили их. Видимо, что-то где-то сгорело или заклинило.

Двоих пленных солдат и трех охранников оставили возиться с ранеными, благо на посту охраны имелся аптечный шкафчик. Мастер без особой охоты, но и не сопротивляясь, последовал за победителями. Несмотря на годы, по лесенке он взбирался уверенно. Снизу его страховал Шибанов; именно страховал, потому что никакой возможности удрать диктатор не имел. Да он и не стал бы — уж кем-кем, а дураком Мастер точно никогда не был. Во вьетнамском плену он нашел способ выжить, просидел там пять с половиной лет, но не сдался, хотя и подписал признание о своей преступной деятельности против вьетнамского народа. Именно там он получил несколько переломов и с тех пор не мог поднимать руки выше плеч, а потому сейчас карабкался по лесенке несколько странным образом — быстро перехватывая руками металлические прутья прямо перед собой.

Несмотря на все мольбы и стоны Вессенберга, Гумилев наотрез отказался тащить за собой контейнеры. Это было невозможно даже чисто технически: лифт не работал, а по лестницам неуклюжие ящики не поднять. Успокоился эстонец лишь после того, как осознал, что если им контейнеры не унести, то и другим не удастся. К тому же внизу, в поезде, оставались тела их товарищей, за которыми в любом случае необходимо было вернуться.