Книга Миссия сдвига на Фа# - Али Абев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Да какой грех?! Сколько раз я в своей жизни посылал людей на смерть! Вспомни Анголу, Афган. Ничего, живу же!
– Тогда ты выполнял волю своей страны, точнее – её руководства. А здесь другое дело. Ты принимаешь решение, – ты и несёшь за него ответственность.
– Не грузи, Вацлав. У Сашки – своя стая, у меня – своя. С волками жить, – по-волчьи выть! Каждому из его свиты дам шанс перейти на мою сторону. Не поймут, – селяви! Звыняйтэ, хлопцы! А ответственность… Ну, что ж, нам, полканам, не привыкать. Прости, Господи!
Пастухов перекрестился и, выдохнув пивной перегар, подытожил:
– Значит так. Завтра очертим круг особо приближённых, и, благословясь, начнём.
Вечером, хмурый Вацлав Поспишил пришёл домой. Он посмотрел на жену пустым невидящим взглядом и, пробурчав: «Добрый вечер! Пропади он пропадом!» – побрёл в спальню.
– Вацлав, что случилось? – Анна ни разу не видела мужа в таком мрачном расположении духа со времени их знакомства. Даже в больнице Вацлав держался при ней молодцом. А сегодня, похоже, он был совершенно раздавлен.
– Ни-че-го! Всё нормально, Аня. Просто я очень устал.
«Почему люди в угоду своей гордыни разрушают то, что уже сложилось и работает, принося доход? Почему разум слабее желчи? Эх-хе-хе! Ну и какой мы делаем вывод? – задавал себе один и тот же вопрос пан Вацлав. – А вывод такой, что Пастухов наломает дров, а возглавить «Ойлэнерго» не сумеет. Нет в нём всеобъемлющей хватки Штольца. Илья привык отдавать команды и планировать деятельность на вверенном ему участке. Он хорош в оперативной работе. Это его конёк. Но в бизнесе, – Вацлав вздохнул, – в бизнесе будет полный провал. Можно не сомневаться! От совместного проекта с «Ойлэнерго» надо отходить. Придётся искать нового спонсора. Ускоренными темпами развивать производство ртутных генераторов и строить отели. Сосредоточимся на этом. А Штольца всё же жаль! Настоящих людей дела мало. А он – настоящий деловой мужик. Только как втолковать это обиженному индюку Пастухову? Чёрт меня за язык дёрнул сказать о своих ведьмах! Правильно говорят: «Что у трезвого на уме, то у пьяного на языке» Впрочем, нет! Пусть уж лучше мои весталки, чем киллеры Пастухова. Семью-то Штольца я уже проморгал. А ведь мог предвидеть такой ход событий! Нет. Пастухова надо держать при себе. Я должен быть в курсе его планов. По крайней мере, буду каждую потенциальную жертву знать в лицо».
С этого вечера к Поспишилу зачастили всякие тёмные личности. Пастухов решил поставить дело с весталками на широкую ногу. Он встретился со всеми, кто достиг многомиллионного состояния. Почти у каждого, из миллионеров имелась кандидатура, подлежащая ликвидации за те или иные прегрешения. О цене вопроса договаривались без лишних глаз. Илья Пастухов, конечно, был осведомлён о негласном прейскуранте криминального мира по устранению личностей разного ранга. Потому, не прося со своих клиентов лишнего, он своё терять, тоже, не собирался. Не желаете – воля ваша! Нашего разговора не было. Спите спокойно! Но, так как его фигура всегда имела в теневых структурах определённый вес, и людей со стороны он не привлекал, а делал предложения только своим бывшим коллегам, то отказов от его услуг было крайне мало. После нескольких удачных попаданий круга тьмы в десятку, сомнений в его дееспособности ни у кого не осталось. Карусель завертелась.
Пан Вацлав держался до последнего, ограждая жену от участия во всех переговорах с людьми Пастухова и компании. Но, мучимая видениями, Анна прекрасно понимала, что муж втягивается в какую-то грязную историю. От былого радостного счастливого Вацлава Поспишила, летевшего к ней как на крыльях, не осталось и следа. Он стал возвращаться домой заполночь, еле успевал переодеться, принять душ и лечь в кровать. Об общении не могло быть и речи. Всем своим измождённым видом он показывал ей: «Не приставай, сама видишь, устал как собака!»
От секретаря из университета, Анна узнала, что муж каждый божий день мотается в Словакию. Там он встречается с какими-то людьми. Видимо инвесторами. Перед её взором встал тот момент, семилетней давности, когда пана Вацлава, извлечённого ею из искорёженной «Шкоды», увезла скорая. А она всё стояла в своей промокшей одежде, и смотрела на его фотографию в пропуске. «Что там было написано?» – Вацлав Поспишил – директор колледжа «Веста». Точно! И по телефону он недавно всё с кем-то о весталках разговаривал. Почему он никогда меня туда не берёт с собой? Что там за тайна? – Анна посмотрела на висевший в прихожей на вешалке пиджак мужа. – Вон, весь мятый сзади. Конечно, в машине целыми днями мотаться!»
Она сняла пиджак с вешалки и взяла утюг. Из кармана одежды выпали фотографии каких-то людей и веером легли на ковёр под ноги. Анна быстро пробежала взглядом по лицам и поскорее убрала всё назад. Даже утюг выдернула из розетки и поставила на подоконник.
«Пусть всё остаётся, как было!»
Чувство тревоги за мужа переросло в уверенность в том, что пан Вацлав занялся грязными делами. Анне не нужно было кого-либо спрашивать о судьбе лиц, с увиденных фотографий. Она давно уже могла с первого взгляда определить по фото жив человек или мёртв. От рассыпавшегося перед нею веера исходил физический холод смерти. Вспомнив одно лицо из, только что спрятанных, фотографий, Аня, быстрым движением, достала веер ликов смерти обратно.
«Нет, не может быть!»
Найдя нужное изображение, она успокоилась. От фотографии шло здоровое тепло жизни.
«Слава Богу!» – Анна спрятала фотку в карман халата, а остальные положила на место.
Когда Анна заснула, к ней пришёл священник в золотом одеянии. Они находились в каком-то просторном зале. Анна присмотрелась и поняла, что вокруг – внутренне убранство огромного храма. Старец держал её за руку, называл Ольгой и внимательно всматривался в глаза своим сияющим взором, словно искал ответа на какой-то вопрос.
– Беда, Оленька. Надо твоего дружка с фотографии спасать. А то я один уже не справляюсь. Только сеть вокруг него залатаю, глядь, – а на следующий день уже другая напасть. Так что давай, помогай, моя хорошая.
Анна чувствовала, что знакома с этим старцем давным-давно, и была расположена к нему всей душой. Но назвать его по имени не могла. Он понял её проблему и сам ей подсказал:
– Да Аполлоний я, Оленька! Аль, запамятовала? Давненько мы не встречались. Лет этак восемьсот.
– То, что имя светлое, помню, а само его словно из памяти стёр кто. Ну, никак вспомнить не могла! – оправдывалась Анна.
– Пустое, моя голубка. Теперь ведаешь! – произнёс Аполлоний.
При последних словах старца она явственно осознала, что действительно ВЕДАЕТ. Древняя память встала перед ней калейдоскопом лиц, событий и знаков.
Когда Ольге исполнилось четырнадцать лет, Аполлоний позвал её к себе в храм и, усадив рядом с собою напротив изображения Богородицы, стал рассказывать греческую легенду о Фаэтоне. Все его слова, словно колоколом, отзывались в голове юной девы, рождая видение Солнечной системы.
