Книга Кладбище Кроссбоунз - Кейт Родс

Морозный воздух слегка взбодрил, и я зашагала через больничный двор. Дорога в палату Уилла заняла целую вечность. Ноги отказывались нести. Когда наконец я заглянула в стеклянное оконце двери, увидела на стуле рядом с его кроватью Лолу. Она сидела ко мне спиной. Уилл все еще не пришел в себя, но было видно, что Шон уже взялся за дело: вдоль всей правой ноги тянулся ловко наложенный шов. Металлические спицы удерживали куски раздробленной кости на месте.

Входить в палату не имело смысла, и я осталась стоять за дверью. Лола держала Уилла за руку и что-то негромко напевала. При виде этой картины у меня навернулись слезы. Хотя Уилл был погружен в забытье, она пела ему колыбельную.

* * *

Хари не ответил, когда я позвонила, поэтому оставила ему голосовое сообщение. Объяснила, что хотела бы взять неделю отгулов, и попросила его перезвонить мне в понедельник. После чего направила стопы домой. Теперь город вместо того, чтобы размытым пятном проноситься мимо, медленно разворачивался вокруг меня. Над Темзой, скрывая бледной пеленой противоположный берег, повис зимний туман.

Я сделала нечто такое, чего обычно себе не позволяю, а именно зашла в самое дорогое кафе на Батлер-Уорф. Официант принес мне горячий шоколад. Я сидела и смотрела в окно, наблюдая за тем, как со стороны моря разворачиваются новые пелены тумана. Баржи надрывно гудели, поднимаясь вверх по реке. Сахар и покой сделали свое дело, дав необходимые силы, чтобы проделать остаток пути домой.

Вернувшись к себе, я, не снимая обуви, завалилась на диван. Когда проснулась, было уже темно, а телефон надрывался. Впрочем, стук в дверь казался куда более настойчивым, и его невозможно было игнорировать. Тот, кто там стоял, явно намеревался добиться, чтобы ему открыли. Я посмотрела в глазок. Лицо, что виднелось в нем, выглядело слегка перекошенным. Впрочем, я узнала и темные волосы, и резкие черты, и нахмуренные брови.

– Хотелось бы, чтобы все было как у людей, – заявил Альварес, стоя на коврике перед моей квартирой. – Давай куда-нибудь сходим.

Пока я решала, принимать его предложение или нет, он даже не сдвинулся с места и ни один мускул его не дрогнул. Казалось, он готов ждать моего ответа до скончания века.

Глава 21

Удивительно, но его легкая щетина исчезла, а он показался готовым принять мое твердое «нет».

– Что, если я скажу, что слишком устала? – спросила я.

– В таком случае я напрасно пришел. Но не думай, что это меня отпугнет. Буду время от времени возвращаться незваным гостем.

Говорил ли он это серьезно или шутил, я не поняла, так как лицо его оставалось непроницаемым. С неохотой я распахнула дверь.

– Заранее предупреждаю, сегодня я не в лучшей своей форме.

– Именно поэтому и пришел.

Его взгляд возымел на меня тот же эффект, что и в прошлый раз.

Я не знала, как мне на это отреагировать: покраснеть или схватить его за руку и ногой открыть дверь в спальню.

Пока переодевалась, зеркало безжалостно отражало меня. Под глазами залегли темные круги. Было трудно сказать, почему вдруг засосало под ложечкой – от голода или от волнения перед вечером наедине с Альваресом. Так или иначе, я нарочно оделась так, чтобы он не подумал, будто я вырядилась ради него: темно-синяя рубашка, самые старые джинсы, ботинки на низком каблуке. Когда вышла, его нигде не было. Впрочем, нет, вот он, присел на корточки за диваном, разглядывает содержимое моих книжных полок.

– Интересно, чем это ты занимаешься? – спросила я.

– Изучаю твои музыкальные пристрастия. М-да… – он поднял диск за уголок, словно боясь, что тот взорвется. – Бой Джордж[44], похоже, наверху хит-парада.

– Прекрати! Его мне подарили на день рождения, когда мне исполнилось двенадцать лет.

– Впрочем, Майлз Дэвис[45] искупает твой дурной вкус, но только самую малость.

В конце концов он оторвался от музыкальной коллекции. Когда мы выходили, я заметила на кухонном столе записку от Лолы.

«У Ларса в девять вечеринка. Приходи в серебряном платье!»

Под размашистыми буквами ряд поцелуйчиков. Вот где разгуляться графологу! Он наверняка бы определил личность Лолы как крайне нестабильную.

– Тебе туда обязательно? – Альварес из-за моего плеча посмотрел на записку.

– Вовсе нет. Сегодня меня не тянет танцевать.

Он не сказал, куда мы идем. Но я в кои веки была рада оказаться ведомой, вместо того чтобы самой принимать решения.

Пока мы шагали вдоль реки, его рука лежала у меня на талии. Окна домов сверкали огнями, точно Лондон решил бороться с холодом, сидя у экранов телевизоров. Над Темзой по-прежнему висел туман, скрадывая очертания барж, приглушая звуки.

Рядом с музеем дизайна виднелась вывеска кафе «Блюпринт». Альварес повел меня вверх по узкой лестнице. Вскоре мы оказались в тускло освещенном помещении. Между столами, балансируя подносами на растопыренных пальцах, деловито сновали официанты. Альварес выбрал столик с диваном рядом с огромным панорамным окном. В ясную ночь отсюда можно сосчитать фабрики и шпили до самого Уайтчепела, но сегодня в воздухе повисла сплошная серая масса.

– Даже не на что посмотреть, – прокомментировала я.

– Не сказал бы, – ответил Альварес, в упор разглядывая меня, пока официант-жонглер ставил перед нами бокалы с пивом. Я ответила ему столь же пристальным взглядом.

– Что, по-твоему, сказал бы Бернс, узнай он, где ты сейчас?

– Наверное, что дуракам везет, – ответил Альварес, пожимая плечами. – Не бойся, меня не уволят, если ты это имеешь в виду. Потому что он без меня как без рук.

Заклубился туман. Я лихорадочно соображала, что делать дальше. Могла бы флиртовать с ним весь вечер. Или же не ходить вокруг да около, а спросить его, что называется, в лоб? Я набрала полную грудь воздуха и решилась:

– И как давно ты потерял жену?

Его лицо на миг окаменело, затем снова расслабилось, как у боксера, реагирующего на удар.

– Я ее не терял, – тихо ответил он. – Она умерла дома. Сказать, что потерял, все равно что сказать, что она выпала у меня из кармана, а я даже не заметил.

Я промолчала. Хари как-то раз объяснил мне, что самое важное умение психотерапевта – это способность сохранять пассивность. Ничего не говори, пока твой пациент не выложит все сам, лишь всем видом давай понять, что ты его внимательно слушаешь.