Книга Князь Кий: Основатель Киева - Василий Седугин

— Вот, зятюшка, какое дело назревает, — говорил он Кию при следующей встрече. — Слава о тебе не только по всей Руси прошла, но стали знать о тебе и в Аварии. Это не пустые слухи, а сообщают мои соглядатаи, которых я содержу там. Они говорят, что тысячи рабов надеются на Кия-освободителя. Кому невмоготу, образуют ватаги, нападают на аваров, громят их мелкие отряды. Бунтарей ловят, полосуют плетьми, вешают, вырезают на спинах полосы и кресты, снимают скальпы. Но движение разрастается, вспыхивает то здесь, то там. Закачалась могучая Авария...

Кий усмехнулся:

— Слышал такое...

Меняет человека слава. Зазнайство и кичливость берутся откуда-то. Был простой воин, бывший раб, а теперь вдруг вознёсся так высоко, что и сам леший ему не брат. Даже при князе ведёт себя нескромно. Думает, теперь никто ему не страшен. Вознёсся на голову выше всех и не знает, не ведает о том, что как раз эту голову могут снять в одночасье.

— Да, я про дело помянул, — продолжал князь. — С неделю уже крутится в Родне посол кагана. Требует твоей выдачи. Что мне прикажешь делать?

Князь мельком взглянул на Кия, увидел, как напряглось его лицо, стал жёстким, непроницаемым взгляд. Видно, сразу вспомнил про рабство в Аварии. Знает, как там его встретят. Но он его не выдаст. И потому, что он отец его внучки, и потому ещё, что народ, узнав об этом, по камешкам разнесёт его дворец. Любовь действительно Кий завоевал завидную.

— А надумал я вот что. Скрыться ты должен на некоторое время. Уехать из столицы, чтобы не мозолить глаза аварскому послу. Лучшим местом будет родное племя. Родственники скроют и защитят. А послу отвечу, что наказал тебя своей властью, отправил в ссылку в отдалённый район страны. Никуда не денется — проглотит. Поизмотал ты их войско, побил немало. Урок преподнёс неплохой. После него вряд ли сунутся. Побитая собака каждой палки боится.

Яросвет встал, прошёлся по горнице, остановился у окна, видно, собираясь с мыслями. Потом снова уселся перед Кием и проговорил:

— Хочу опереться на тебя в одном большом деле. Существует государство Русь. Но на самом деле его нет. Есть соединение нескольких племён. И каждое из них живёт своей жизнью, не очень-то обращая внимание на общегосудрственные дела, на меня, своего князя. Вождей племён заботит прежде всего их вольница, их независимость от столицы. Говорят, так исстари повелось. Бьются насмерть за свою вольницу, никак не хотят отдавать её. А это значит, что мы будем, как и прежде, платить дань Аварии, глядеть в рот кагану и выполнять его волю.

— Я согласен.

— Все согласны, а дело с места не трогается. Нам с тобой надо впрячься в этот воз. Коренными впрячься. С моим опытом и твоей молодостью и военным дарованием осилим, одолеем все преграды, добьёмся единства страны. И тогда никто нашей державой не сможет помыкать. Наоборот, придут с поклоном.

— Это и моя мечта. Чтобы никто ни одного руса не смог украсть и продать в рабство.

Князь будто споткнулся, некоторое время смотрел на Кия. Да, верное он решение принял, делая ставку на своего зятя. Человек, прошедший десятилетнее рабство и испытавший на своей шкуре неволю, не сможет отступить ни при каких обстоятельствах, не отступит никогда. Продолжал:

— Мой план заключается в том, чтобы поставить во главе племён своих людей, а точнее — твоих людей. Рядом с тобой прошли суровую школу испытаний твои соратники. Ты их хорошо знаешь. Они приобрели огромное уважение и получили известность в стране. Люди проверенные, бились за Русь не за честь, а за совесть. Мы их поставим во главе племён. Вот как я себе мыслю: осенью пройдут очередные выборы вождей племён. Не сомневаюсь, что тебя изберут вождём племени полян. Колыван поедет к своим соплеменникам — древлянам. Своим авторитетом он приведёт племя к покорности. Щёк возглавит племя кривичей. Остаются северяне. Но они живут под постоянным страхом нападений степных народов, им нужна постоянная помощь. Им не до вольностей. Что скажем, то и сделают. Вот так мы и объединим нашу Русь. — И он обеими руками охватил пространство вокруг себя. Получилось что-то вроде обруча. Глядя вовнутрь сцепленных рук, князь проговорил с силой:

— Вот где они у нас будут все. Ни один не вырвется!

Кий хотел возразить, что, может, Щёк ещё не станет прекословить князю. Но что касается Колывана, то этот человек с независимым рассудочным умом едва ли станет игрушкой в чьих-либо руках... Он хотел сказать об этом князю, но не стал. В последние дни им овладела страшная усталость, накопленная во время непрерывных походов. Он настолько измотался, что перестал воспринимать действительность такой, какая она есть. Голова была будто чугунная, по всему телу разливалась усталость, не хотелось ничего делать, никого видеть, ни с кем говорить. И все похвальные слова в свой адрес он воспринимал как-то со стороны, будто говорили не о нём, а о другом человеке. Поэтому отделывался короткими, порой ничего не значившими фразами, которые окружающие воспринимали как проявление его высокомерия и зазнайства. Его страстным желанием было куда-то уединиться от людей и отоспаться, а потом сесть на берегу реки (он перед собой видел свой родной Днепр) и глядеть в синюю даль неба и ни о чём не думать. Именно поэтому он без возражений принял предложение Яросвета удалиться в своё родное племя. И в то же время не стал втягиваться в подробное обсуждение плана князя по объединению страны, не стал ничего говорить о Колыване. Он только молча кивнул головой, показав тем самым полное согласие с задумкой князя.

— Ну вот и хорошо, вот и ладненько, — по-стариковски обрадовался Яросвет. — А теперь пойдём смотреть твою дочку. Не довелось поди?

Они прошли в горницу Власты. Она спала на кровати, свернувшись калачиком. Но чуток был сон молодой матери. Едва заскрипели половицы, она тотчас поднялась, оправила волосы, кинула тревожный взгляд на дочь, машинально качнула зыбку — она плавно закачалась на тонкой длинной жерди, — стала ревниво следить за каждым движением мужчин.

Яросвет и Кий подошли к зыбке. Кий наклонился и увидел среди белых простынок и кружев красное сморщенное личико с двумя дырочками-ноздрями.

Никаких особых чувств не почувствовал он к этому жалкому существу. Но через силу улыбнулся, разомкнул сухие губы:

— Красавица. Истинная красавица.

— Вся в отца, — поддакнул Яросвет.

Кий поправил простынку, качнул зыбку и растерянно оглянулся. Он не знал, что делать и как поступать дальше. Перехватив его беспомощный взгляд, Власта зашептала торопливо:

— Уходите, уходите скорей, а то разбудите малышку.

Кий уходил в полном недоумении. Сколько слышал раньше отзывов от восторженных отцов о рождении у них сына или дочери. Никакой радости он не испытывал. Выходит, они кривили душой? Или битвы и сражения начисто лишили его нормальных человеческих переживаний?..

Через день Кий с Властой и дочерью выехали из Родни. Он сидел на двуколке, следом в кибитке передвигалась Власта. С Кием отправились с полторы сотни воинов, у которых на Руси, что называется, не было ни кола, ни двора; остальные разбрелись по семьям.