Книга Всем штормам назло - Владимир Врубель

У Збышевского возникла мысль: не завербоваться ли ему и его товарищам в американские войска? Причём он даже хотел завербоваться в войска южан: там платили больше. Но это был шаг отчаяния, и он на него не решился. Всё-таки воевать на стороне рабовладельцев он не мог.

А дальше всё происходило, как в сказке или в голливудском кинофильме. Сначала подвернулась работа в одном из морских агентств. Необычайные способности и ум нового работника привлекли внимание дирекции, и он начал делать карьеру, как бы сейчас сказали, в бизнесе. Через два года Збышевский открыл собственное агентство по скупке патентов на изобретения, и оно стало приносить большие прибыли. Представительный, умный, красивый польский граф с романтическим и таинственным прошлым, достаточно состоятельный, блестяще образованный, владевший многими европейскими языками, был объектом внимания лучших невест Парижа. Неудивительно, что вскоре он женился на близкой родственнице барона Ротшильда. Прошло несколько лет, и Збышевский стал одним из распорядителей крупнейшего банка «Credit Lyonaix», отделение которого имелось и в Петербурге.

Когда в Петербурге задумали строить Морской канал, то оказалось, что патентом на самую современную землечерпалку уже владел Збышевский. Необходимость в этих машинах была очень велика не только для Морского канала, но и для всех судоходных рек России. Поэтому усилиями русских служб за рубежом организовали на одной из технических выставок «случайную» встречу великого князя Константина и Збышевского.

Они обсудили эту тему. Прошлое никто в разговоре не затрагивал. Обе стороны пришли к согласию. Россия получила новейшие землечерпалки, а Збышевский вошёл в дирекцию компании по очистке фарватеров русских судоходных рек. Ему разрешили негласно бывать в Петербурге. В 1879 году он обратился с официальной просьбой выдать ему российский паспорт.

III Отделение связалось с зарубежной агентурой, подняло архивы Варшавской, Виленской и Киевской губерний и пришло к выводу, что реального вреда империи он не причинил. 29 марта 1880 года морскому министру Лесовскому сообщили: «…в III Отделение поступило удостоверение, что совершённый Збышевским в 1863 году поступок был лишь следствием увлечения молодости, ныне же не осталось в нём и следа прежнего политического утописта: будучи 15 лет человеком женатым и отцом двух дочерей он преисполнен чувством раскаяния за изложенный свой поступок и вполне осознаёт гнёт разлуки с родиною, дозволение возвратиться куда составляет для него в настоящее время нравственную потребность. По всеподданнейшему докладу генерал-адъютанта Дрентельна император всемилостивейше соизволил в 12 день декабря сего (1879‑го. – Примеч. авт.) года даровать Збышевскому полное прощение».

Царь простил, но запрет упоминания имени Збышевского в печати остался. В одном из русских журналов уже в начале ХХ века попытались было опубликовать письмо Збышевского Попову, но цензура запретила это делать. То, что его фотография была помещена среди других известных защитников Севастополя, можно объяснить лишь невнимательностью цензора, благодаря которой сохранился облик этого незаурядного человека.

Владислав Збышевский умер в 1909 году в Париже. В Петербурге он бывал только по делам и для встреч с братом. Его похоронили на кладбище Монтморенси. На памятнике высечена надпись: «Збышевский-Старжа, граф Владислав-Феликс».

Побег Збышевского, естественно, лёг мрачной тенью на репутацию его брата Иеронима и загубил его службу. Тот был таким же способным, подающим большие надежды моряком, как и Владислав. Он много плавал, но ему разрешили плавать только на Балтике. Он мечтал стать командиром военного корабля, а ему дали возможность командовать крошечным вспомогательным пароходом «Колдунчик» и шхуной «Компас», а затем вообще перевели служить на берег. Закончил службу Иероним в звании полковника по Адмиралтейству. При увольнении его произвели в генерал-майоры. Он умер в 1899 году, был похоронен на Митрофановском лютеранском кладбище в Петербурге.

В советское время не осталось не только его могилы, но и кладбища. Иероним ещё лейтенантом женился на Лидии Васильевне Полпановой – дочери кронштадского купца 3‑й гильдии. После её смерти он женился вторично на гдовской купчихе 2‑й гильдии, которую звали очень длинно – Фридушна Юлия Шарлотта Шенберг. От второй жены у него детей не было. Следы его детей и внуков теряются в тридцатые годы, когда многие поляки, жившие в Ленинграде, были сосланы, отправлены в лагеря или расстреляны.

В России мало семей, которые хранят архивы, – люди приучены к осторожности. В тридцатые годы ХХ столетия за таких родственников, как братья Збышевские, расстреливали.

Жена адмирала

Славная, с детства знакомая песенка на музыку Исаака Осиповича Дунаевского «Жил отважный капитан…» может служить кратким пересказом биографии мужа нашей героини.

Отца звали Жан-Батист. Пятая графа – итальянец. Место рождения – город Торопец. Но не думайте, что это в Италии. Жители Тверской области знают, что этот замечательный городок находится у них. А вот что касается остальных жителей России, не говоря уже о ближнем и дальнем зарубежье, то автор далеко не уверен, что им знакомо это название.

Сын стал Петром Ивановичем, закончил Морской корпус, в 1794 году получил первое морское офицерское звание – мичман. Это был знаменательный год, потому что именно тогда родилась его будущая жена, Людмила Ивановна Короставцева.

Пока Людмила Ивановна находилась в пелёнках, а потом подрастала, взрослела, Пётр Иванович набирался житейского и морского опыта. Ветер странствий носил его по всему миру. Службу начал на эскадрах адмиралов Петра Ивановича Ханыкова, затем Михаила Кондратьевича Макарова, плавал в Северном море. Царь разрешил морскому начальству отправить группу русских моряков, добровольцев, в Англию, набираться опыта морской службы на кораблях английского военно-морского флота. У англичан было чему поучиться. Многие из тех, кто послужил на их судах, стали позднее в России известными, а некоторые даже знаменитыми адмиралами. Британская империя простиралась тогда по всему земному шару. Широко известное высказывание, что над ней никогда не заходит солнце, было предметом гордости англичан. За два года службы в английском флоте русский волонтёр побывал в самых разных частях земного шара и много чего успел повидать.

Пётр Иванович Рикорд был хорошим человеком, и друзей он подбирал таких же.

В 1807 году отправлялся в кругосветное плавание маленький шлюп «Диана». Что делать, не было у России для такого важного дела больших кораблей. Командиром шлюпа назначили капитан-лейтенанта Василия Михайловича Головнина, прекрасного моряка и отличного командира. Он тоже плавал волонтёром в английском флоте. По традиции, командиру, отправлявшемуся в кругосветку, предоставлялось право выбрать своего заместителя, старшего офицера.

Головнин выбрал проверенного старого друга – Петра Рикорда. Они несли службу в водах Аляски, проводили описи Южных Курильских и Шантарских островов. В 1811 году японцы захватили Головнина в плен. Это была месть за разгром в 1807 году их селений на Курильских островах лейтенантами Гавриилом Ивановичем Давыдовым и Николаем Хвостовым, командирами судов «Юнона» и «Авось». Рикорд принял на себя командование шлюпом и в конце концов добился освобождения своего командира, на что ушло два года. Дело в том, что на западе России шла Отечественная война, горела занятая наполеоновскими войсками Москва, и правительству было не до капитан-лейтенанта. Головнин мог рассчитывать только на друга, и тот не подвёл. Они вернулись в Петербург сухим путём через Сибирь. Затем служебные пути друзей разошлись, но дружба сохранилась. Оба стали адмиралами, навсегда вошли в историю российского флота. Оба неплохо владели пером и оставили после себя прекрасное литературное наследство.