Книга Сомневайтесь! - Владимир Антонов

Вилли, так же как и все кто видел Льва Наумовича в последнее время, был поражён его измождённым видом. Лёва рассказал банкиру, не посвящая в детали, что собирается лечь в клинику по рекомендации своих знакомых. Не важно каких. Они договорились, что он будет держать Вилли в курсе. Потом Лёва изобразил крайнюю степень обречённости и обратился к нему со словами:

– «Не уверен, что мы ещё когда-нибудь увидимся, Вилли. Мне кажется, что меня эти врачи залечат до смерти. Если что-то со мной действительно пойдёт не так как мне хотелось бы… думаю, что и тебе тоже… В общем мне надо, чтобы ты перевёл деньги с моего анонимного счёта на другой анонимный счёт в Панаме. Я никому не говорил. Ты единственный, кто будет знать об этом… – Лёва изобразил замешательство и расстерянность одновременно. По его лицу можно было определить, что внутри самого господина Бейлина происходит борьба. Он никак не мог решиться открыть тайну, которую никому и никогда не раскрывал. Наконец, он решился: – У меня есть сын. Об этом действительно никто не знает. Он уже достаточно взрослый и живёт в Лондоне. Недавно я зарегистрировал траст, доверительный фонд, на его имя. Средства на счёт траста поступают с Панамского счёта. Именно поэтому я его и открыл какое-то время назад. Не спрашивай меня, почему всё так сложно. Ты многого не знаешь о бизнес реалиях в России. И хорошо, что не знаешь. Иначе твой сон, Вилли, не был бы таким спокойным. – Лёва отчаянно врал и по поводу сына, и по поводу траста. Того и другого просто не существовало! Лёве надо было заметать следы и он это великолепно только что проделал на глазах у своего финансового поверенного. Любой, кто усомнится в смерти Льва Наумовича, обязательно наткнётся на перевод крупной суммы с его личного открытого счёта на какой-то другой счёт, информацию о котором Вилли постарается не раскрывать. А если даже и раскроет под нажимом какого-нибудь дурацкого Интерпола, то уж панамцы этого не сделают точно. В Панаме вся цепочка и оборвётся. Поэтому, есть траст или нет траста – этого никто и никогда не узнает! – Теперь о главном для тебя, Вилли… Чтобы тебе не было очень обидно за потерянного клиента. То есть за меня. Ты в соответствие с моим завещанием, которое я составлю позже, когда почувствую наступление конца… – он нарочно тянул время и не говорил главного… – Ты, Вилли, станешь бенефициантом остатков средств на всех моих счетах в этом банке! Как тебе такой расклад? Поверь, там останется достаточно денег, чтобы ты долго вспоминал хорошими словами своего клиента Льва Бейлина. А теперь к делу…». Пойдя на этот ход, Лёва гарантировал себя от того, что банкир его подставит и раскроет заинтересованным лицам или организациям детали их многолетнего сотрудничества. Оставался Лондон… Последняя остановка.

Лондон как обычно встретил туманом. Сразу из Хитроу на посланном встретить его Бентли Лёва поехал в офис фирмы-партнёра. Там его ждали. Высказали озабоченность его самочувствием. Выглядел господин Бейлин не очень… Он обсудил с коллегами некоторые детали текущего контракта и попросил юристов фирмы в следующий раз предусмотреть в основном документе большую ответственность за нарушение сроков оплаты. «В случае троекратного в течение года нарушения сроков оплаты за отгруженный лес, – диктовал он стенографистке, – стороны переходят на другую форму финансовых отношений. Этой формой является предварительная оплата…», – Лёва в своей обычной манере «душил» партнёров, не давая им продохнуть и хоть немного получить удовольствия от бизнеса. «На том свете передохнёте, а про удовольствие в бизнесе со мной вообще забудьте. С Лёвой Бейлиным удовольствие получают только женщины в постели. Так что работайте, господа, работайте, не отвлекайтесь… – окончание фразы Лёва произнёс в слух: —… и, пожалуйста, подготовьте мне к завтрашнему дню контракт со всеми поправками, которые мы обсудили…».

Модель его поведения соответствовала задуманному плану и ничем не отличалась от обычного делового визита Льва Наумовича к своим многолетним партнёрам. Внезапно он почувствовал себя очень плохо, боль скрутила его на глазах сотрудников фирмы, находящихся в приёмной президента корпорации. Секретарша бросилась вызывать скорую помощь. Лёва остановил её со словами, что не стоит беспокоиться, сейчас всё пройдёт и выпил сразу две обезболивающие таблетки. Стало полегче, боль отступила. Обеспокоенный президент начал что-то говорить о бережном отношении к своему здоровью. «Второе не купишь ни за какие деньги!». Лев Наумович пообещал, что немедленно ляжет на обследование в специализированную клинику: «Вот завтра и лягу, а то вдруг действительно что-то нехорошее… Извините, дальнейшее обсуждение контракта придётся отложить недели на две. Ещё раз извините! – с этими словами господин Бейлин покинул офис и направился в азропорт. Перевозбуждённый мозг выдал резюме: Теперь, кажется, всё!».

Прямо в аэропорту Лёва купил билет до Милана, и уже через полтора часа его 747-й Боинг завис в воздухе над Ла Маншем. Два часа в полёте прошли без приключений. На предложение стюардессы что-нибудь съесть он ответил отказом. Надо было вернуться к голодовке, чтобы внешним видом соответствовать диагнозу, который ему поставят в клинике уже скоро. Есть, конечно, хотелось, но не хотелось рисковать. Прилетев в Милан, Лёва первым делом позвонил Клоду. Тот сообщил, что готов. Ещё он сказал что те три фразы по-русски, которые Лёва поручил ему выучить, он освоил и теперь мог даже во сне без акцента сказать: «Мне плохо, я не могу говорить. Я умираю. Спасибо!». То есть – совсем готов. Это означало, что сегодня утром Лев Бейлин переступит порог клиники, из которой выйти живым ему будет не суждено. С тяжёлым диагнозом «подозрение на саркому» он был помещён в палату-люкс в правом крыле здания, где располагалось онкологическое отделение. Внешне похожий на него Клод де Бург позвонил в клинику после полудня. Он предупредил управляющего, что в соответствие с их предварительной договорённостью прибудет на обследование в послеобеденное время в районе трёх часов. По прибытии больного разместили в скромной палате на первом этаже в противоположном крыле в двух шагах от кабинета управляющего. Он был наголо побрит, выглядел истощённым и по всем признакам был ВИЧ-инфицирован. Операция «Побег» вступила в завершающую стадию.

Первый звонок был Владиславу. Три первые дня, проведённые в клинике, не принесли улучшения самочувствия. Поэтому Лёва проинформировал своего основного партнёра, что не на шутку расхворался.

– Надо немного привести себя в порядок. Я совсем себя заездил. Они мне прописали кучу всяких витаминов, лекарств. Завтра будут делать какую-то параграфию или томографию. Я толком не понял. Дела в порядке. Британцев слегка «построил». Думаю, что проблем за пару недель возникнуть не должно. – Владислав согласился с тем что со здоровьем лучше не шутить, но в голосе его чувствовалась озадаченность и неверие. «Интуиция у него, конечно, развита до невероятных пределов, – подумал со страхом Лёва. – Если он направление пули угадывает и успевает от неё увернуться, то разгадать мои манёвры для него что два пальца…», – эта мысль заставила Лёву задуматься ещё глубже. Внизу живота что-то зашевелилось и там стало прохладно.

– Ладно, поправляйся, – после непродолжительной паузы сказал Владислав и повесил трубку. Концовка разговора совсем расстроила. Так резко Влад с ним не разговаривал с тех пор, как три года назад Лёва попытался «отмазать» от него владельца шести больших делянок с высококачественной древесиной. Тот «скрысятничал» и продал налево около пяти тысячи кубов сосны. Влад ничего не стал слушать, отвез «крысятника» в лес и где-то закопал, несмотря на Лёвины протесты. Потом он поговорил с Лёвой… Вот таким голосом, как сегодня… Больше они никогда подобные вопросы не обсуждали. Урок не прошёл даром и впоследствии Лёва не раз сам демонстрировал жестокость по отношению к проворовавшимся неудачникам. Разволновавшись не на шутку, он набрал по местному телефону номер управляющего и попросил его зайти в четвёртую палату.