Книга Оправдание - Константин Бушуев

− А вам ее лицо знакомым не показалось?

− Нет. Говорю же, я ее если и видел тогда в Абзаково, то не запомнил.

Следователь недоверчиво покачал головой. Легонько постучал кончиками пальцев по застеленному клеенкой столу. На кухне нас было четверо: Харченко, Сергей Волков, Максим Трофимов и я. Подъехавшие двадцать минут назад эксперты-криминалисты продолжали осмотр места преступления, изучали ванную комнату и пол в коридоре. Опера ходили по подъезду в поисках возможных свидетелей.

Рассказанная Максимом Трофимовым история показалась мне не то что неправдоподобной, а какой-то искусственной. Я не мог точно сформулировать, что именно мне в ней не нравится, но видел, что и Федора Михайловича тоже терзают большие сомнения. Хотя, по большому счету, ничего фантастического не произошло. Ну, допустим, Света на самом деле отдыхала шесть лет назад в башкирском санатории, в том самом, где проводили время Настя со своим братом. Сколько лет тогда было Свете?… Пятнадцать. Могла она увидеть Трофимова? Могла. Даже если с ним и не общалась. А узнать его спустя шесть лет она могла? Да без проблем. По словам моего юного друга, она сначала вообще не была уверена, что раньше где-то встречалась с Трофимовым.

− Когда мы вчера ехали к ней домой, она спрашивала меня про тебя, − глухим голосом произнес Сергей, обращаясь к Трофимову. − Сказала, что ей твое лицо показалось знакомым. Но так и не вспомнила, на момент нашего прощания. Хотя про свою поездку в Башкирию она мне рассказывала, примерно месяц назад…

− Ладно, давайте еще раз, по порядку, − настойчиво сказал Достоевский-Харченко, − она позвонила вам сегодня утром, примерно в девять тридцать. Так?

− В девять тридцать пять, − уточнил Трофимов, взглянув на дисплей своего телефона, − вот, сами смотрите.

Следователь взял телефон в руки, посмотрел звонки. Не только входящие, но и исходящие, и пропущенные. Я знал, что он этим не ограничится, наверняка запросит у компании сотовой связи распечатку детализации.

− Что она вам сказала? Вспомните дословно.

− Дословно не вспомню, она ж меня своим звонком разбудила, я долго сплю… Она представилась, напомнила мне про Абзаково и попросила срочно приехать. Адрес назвала. Сказала, что хочет поговорить со мной о Насте. Я, конечно, поинтересовался, в чем дело, но она ответила, что по телефону ничего объяснять не будет, только добавила, что хочет сообщить нечто очень важное. И отключилась.

− А вам не пришло в голову позвонить гражданину Волкову?

− А зачем? Я ведь не знал, что эта самая Света и есть его новая девушка. Он нас не знакомил…

− Верно, не знакомил, − кивнул Сергей.

− Но вы же вчера видели их вместе, возле двери моего кабинета, − не отставал следователь, − и видели, как они вместе уходили. Как же вы могли не догадаться, что они знакомы?

Трофимов, казалось, был озадачен. Почему, действительно, он не сообщил Сережке о звонке Светланы? Да потому, что с Сергеем у него отношения весьма прохладные, никак не дружеские. Вот они вроде бы оба помогают мне в расследовании, оба желают вытащить Настю из камеры, оба руководствуются глубоким чувством, один — братским, другой — любовным в стиле агапэ… Тем не менее, недоброжелательность между ними явно наличествует.

− Я не знаю, − вымолвил наконец Максим, − мне действительно не пришло в голову ему позвонить.

− Допустим, − кивнул Харченко. — И что вы делали после разговора с Семченко?

− Выпил чашку кофе, сел в машину и поехал к ней.

− Подробнее! Во сколько вышли из дома?

− Когда я завел машину, часы на приборной доске показывали десять минут одиннадцатого. Сначала хотел ехать прямо сюда, но заметил, что антифриз почти на нуле, поэтому заехал в автомагазин, купил канистру…

− Что за магазин? Название, адрес?

− «Четыре колеса», на улице Белинского.

− Так, так, − пробормотал следователь, делая пометку на листке бумаги. Нетрудно было догадаться, что он обязательно поручит операм проверить, действительно ли Максим заезжал в автомагазин. И вообще, Максима Трофимова теперь обложат со всех сторон. Человек, заявившийся на квартиру к незнакомой девушке, которая была убита за несколько минут до его прихода, автоматически попадает в число подозреваемых. Максим, очевидно, тоже понял двусмысленность своего положения. Порылся в кармане, вынул маленькую бумажку и положил на стол.

− Вот чек из магазина, смотрите сами.

Чеком немедленно завладел Харченко. Внимательно осмотрел, сунул в папку. Резко повернулся к Волкову, спросил:

− А вы, Сергей Васильевич? Вы ведь часто бывали здесь? Припомните, когда вы были в этой квартире последний раз?

− С четверга на пятницу. Я провел здесь ночь.

− Интересно. А вчера? Я допросил сначала вас, потом вашу подругу, потом ко мне зашел гражданин Трофимов. Куда вы с Семченко поехали, когда вышли из отдела?

− Я довез ее до дома и высадил у подъезда. В квартиру не поднимался.

− Почему?

− Как «почему»? Потому что я здесь не жил. Оставался ночевать два, ну максимум три раза в неделю. Но вообще-то вчера я мог бы к Свете и приехать, вечером… Часов в шесть, с минутами, я высадил Свету и поехал в офис к Валерию Павловичу, − он посмотрел на меня, и я кивнул, − там пробыл примерно сорок минут. Потом позвонил Свете. По ее голосу понял, что она не в настроении. Решил, что нет смысла к ней ехать, и отправился домой.

− А что у нее было не так с голосом?

− Ну как сказать… Недовольство, раздражительность чувствовались. Я думаю, ей было неприятно, что я принимаю участие в судьбе Анастасии Трофимовой. Сами ведь знаете женщин, знаете женскую ревность… А может, дело и не в ревности. Судя по моим прикидкам, у Светы вот-вот должны были начаться критические дни. Если они начались, то вот и причина плохого настроения.

− Значит, ночевали вы дома?

− Конечно, − грустно улыбнулся Волков, − если пожелаете проверить, сделайте запрос на телефонную станцию. Около одиннадцати вечера я звонил маме с домашнего телефона. И еще, я свою машину обычно ставлю на парковку, которая попадает в объектив камеры наблюдения, она на стене соседнего дома висит. Всю ночь моя «нексия» там простояла…

− Вы говорите так, как говорят обвиняемые, а я вас ни в чем не обвинял, Сергей Васильевич.

− Не считайте меня идиотом, − разозлился мой юный друг, − я прекрасно знаю, что в убийстве в первую очередь начинают подозревать близких людей, родственников, друзей, знакомых… А я был мужчиной Светы. Кстати, ловите подсказку: в ее квартире должно быть полным-полно моих отпечатков. На мебели, на дверных ручках, даже на посуде… А в прихожей стоят темно-синие тапочки, так вот на них наверняка найдутся микрочастицы моих носков! Вот этих!